Рейтинг: 5 / 5

Звезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активна

Каждой отрасли экономики любой страны нужно знать свои ресурсы.

Многие страны так и делают. Властями Российской Федерации отрасль под названием «охотничье хозяйство» не признается отраслью. Хотя в годы Великой Отечественной войны специальные бригады охотников добывали диких копытных животных и поставляли мясо на фронт. В послевоенное время охотничье хозяйство страны давало более 1 % ВВП. Только шкурки ондатры в экспорте превышали по стоимости экспорт металлопрокатов. Как сообщал великий эколог В.В.Дёжкин, в США годовой доход от охоты, любительской рыбной ловли и наблюдений за дикими животными составляет 90 млрд. ам. долларов, и налогов в федеральный бюджет ‒ не менее 10 млрд. ам. долл. В России охотничьих ресурсов не меньше, не меньше и территория, чем в США, тем не менее... В настоящее время в России нет такой специальности «охотовед», хотя охотоведы есть, и их многие тысячи, работающих как в государственных структурах, так и в охотничьих хозяйствах, находящихся в государственной, частной или коллективной собственности.

Основой ведения охотничьего хозяйства служит учет численности и добычи охотничьих животных, то есть, мониторинг охотничьих ресурсов. Учет численности охотничьих животных в России насчитывает более чем вековую историю. Первая научная публикация на тему учетов касалась учета благородного оленя в Царскосельском уезде методом прогона (Саблинский, 1914). В первые годы советской власти, в связи с провозглашением плановой экономики и развёртыванием устроительных работ в охотничьих хозяйствах, проводились интенсивные исследования и разработка методов учета численности охотничьих животных. Так, в конце 20-х годов действовала Верхне-Вычегодская методологическая охотустроительная экспедиция, и в её трудах (1932) содержатся интересные главы по учету животных. В 1932 г. А.Н.Формозов опубликовал статью «Формула для количественного учета млекопитающих по следам на снегу», которая послужила стимулом для развития и уточнения предложенного метода, который теперь называется зимним маршрутным учетом (ЗМУ) охотничьих животных.

Родоначальник ЗМУ, великий эколог А.Н.Формозов, исходил из следующих соображений. Плотность населения зверей (в первоисточнике – «запас» зверей) прямо пропорциональна числу встречаемых следов и обратно пропорциональна длине маршрута и длине суточного хода зверей. То есть, при прочих равных условиях плотность населения больше, чем больше следов, и при одинаковом числе следов плотность меньше, если маршрут длиннее и/или длиннее средний суточный ход зверей (наслед). Идеально простой вывод! При этом А.Н.Формозов предполагал, что суточные наследы зверей располагаются перпендикулярно маршруту. Если представить, что наследы прямолинейны и перпендикулярны к маршруту, и в конце каждого из них находится зверь, то ширина воображаемой учетной полосы равна средней длине суточного наследа, и тогда никакого коэффициента не надо.

Однако перпендикулярные пересечения маршрутов и наследов составляют мизерную часть от всех пересечений. Они происходят под разнообразнейшими углами, и это должно сокращать воображаемую ширину учетной полосы. Впервые это заметили независимо друг от друга В.И.Малышев (1936) и Д.С Перелешин (1950). Они разными математическими способами доказали необходимость введения постоянного коэффициента 1,57 в формулу Формозова. Коэффициент 1,57 ‒ это половина «пифагорова числа», примерно равного 3,14, означающего, во сколько раз длина окружности длиннее её диаметра. Впоследствии большой ряд ученых подтвердили это доказательство, используя математические приемы, различные виды имитационного моделирования. Несмотря на то, что некоторые ученые до сих пор сомневаются в обоснованности коэффициента 1,57, это уже давно стало непререкаемой аксиомой для людей, хотя бы чуть-чуть соображающих математически.

Практически никогда наследы зверей не бывают прямолинейными. Они изогнуты, извиты в любой конфигурации. Как тут быть? Эту проблему блестяще решил О.К.Гусев (1966), используя знаменитую «задачу Бюффона», которая гласит, что число пересечений случайно брошенной любой кривой линии (наслед) на сеть параллельных прямых линий (маршрутов) не зависит от конфигурации кривой линии. Мы специально не воспроизводим задачу математика Бюффона в оригинале, чтобы не усложнять этот текст. О.К.Гусев и многие его последователи неоднократно проверяли верность данной аксиомы, в том числе на моделях, максимально приближенным к практическим ситуациям в ЗМУ, и удостоверились в правильности задачи Бюффона. О.К.Гусев предложил и другой подход: если в формулу Формозова вместо длины суточного хода зверей подставлять средний поперечник (проекцию) суточного участка зверей, то тогда никакого коэффициента не нужно. Оба метода были проверены учеными охотоведами, и все они убедились в полной теоретической обоснованности обоих подходов и формул: Формозова ‒ Малышева ‒ Перелешина и Формозова ‒ Гусева (Приклонский, 1965, 1969, 1973; Гусев, 1965, 1966; Смирнов, 1969; Кузякин, 1983, 1979 и мн. др.).

История широкого применения на практике методики ЗМУ в РСФСР началась в 1962 г. с организации Группы биологической съемки (ГБС) при Окском государственном заповеднике под руководством В.П.Теплова. Коллектив ГБС пришел к заключению, что на практике более рационально использовать формулу ЗМУ с длиной суточного хода, а не с поперечником суточного участка. Это менее трудоёмко и не требует более высокой квалификации учётчиков. Длину суточного хода зверя можно измерить разными способами. В своё время И.В.Жарков и В.П.Теплов (1958) предлагали устанавливать плотность населения зверей на пробных учетных площадках и одновременно проводить маршруты с подсчетом числа пересечений следов на периферии, внутри площадки или в ближайших местах. Получался комбинированный учет: сопоставление данных, полученных на пробной площадке известной площади, приводило к установлению длины суточного хода зверей (наследов), и эти данные затем использовались для других маршрутных учетов. Впоследствии эти авторы отказались от такого способа, поскольку в каждом методе учета на пробных площадках есть гораздо больше недостатков, чем в маршрутном ЗМУ. И ГБС Окского заповедника остановилась на выборе тропления суточных наследов зверей. При этом от коэффициента 1,57 никуда не деться. В сущности, комбинирование маршрутного учета пересечений суточных следов и выяснения средней длины суточного хода зверей ‒ это тоже комбинированный учет, но он значительно проще и менее трудоёмкий, чем по методике Жаркова‒Теплова.

Традиционное наземное тропление пешком, на лыжах, «в пяту» и «вдогон» тоже имеют сложности. Они вызваны коротким световым днем зимой, резкими переменами погоды, неожиданными снегопадами и пр. факторами. Достаточно сказать, что один егерь ЦНИЛ Главохоты РСФСР в 1970-71 гг., целиком освобожденный от других занятий, за целую зиму при ежедневной работе смог осуществить только 9 полных суточных троплений зайца-беляка.

Наиболее активное участие в разработке методики ЗМУ принял С.Г.Приклонский, который в 1972 г. опубликовал «Инструкцию по зимнему маршрутному учету охотничьих животных» («Колос», 1972). С самого начала разработка метода была ориентирована на учет животных на больших территориях (Приклонский, 1965, 1969, 1973 и др.). Именно формулировка «учет животных на больших территориях» легла в названия трёх Всесоюзных совещаний на эту тему (1966, 1969, 1973 гг.). Учет методом ЗМУ проводился сначала в 12 центральных областях Европейской России, затем в 40 областях и республиках Европейской части РСФСР.

В середине 70-х годов Окский заповедник был передан из Главохоты РСФСР в подчинение Главприроде СССР, в связи с чем РСФСР осталась без надежного информационного центра по охотничьим ресурсам республики. По этой причине Главохота РСФСР перед созданной в 1968 г. подведомственной Центральной научно-исследовательской лабораторией (ЦНИЛ) поставила важнейшую задачу: «Разработка научных основ Государственной службы учета охотничьих ресурсов РСФСР». Велись интенсивные методические и организационные разработки, в результате которых в 1979 г. была создана такая государственная служба (Госохотучет РСФСР). В 1980 г. Главохота РСФСР издала «Методические указания по организации и проведению зимнего маршрутного учета охотничьих животных в РСФСР» (Приклонский, Кузякин, 1980). В них были значительно расширены организационные основы ЗМУ, слегка уточнены методические основы прежней «Инструкции», не нарушающие преемственность в методике, что очень важно для получения сопоставимых результатов учета за длинный ряд лет. Действия методики были распространены почти на всю территорию России, за исключением тундр и южных бесснежных районов.

В период становления Государственной службы учета охотничьих ресурсов РСФСР была издана «Перспективная программа учетных работ Государственной службы учета охотничьих ресурсов РСФСР», утвержденная заместителем начальника Главохоты РСФСР В.И.Фертиковым 30.12.1982 г. (Кузякин, 1982). Программа была одобрена методической комиссией ЦНИЛ Главохоты РСФСР, согласована с отделом охотничьего хозяйства Главного управления и рекомендована государственным охотничьим инспекциям и управлениям охотничье-промыслового хозяйства в регионах для планирования учетных работ по системе Государственной службы учета охотничьих ресурсов РСФСР. В специальной брошюре, посвященной данной программе, сообщалось: «Перспективная программа учетных работ Государственной службы учета охотничьих ресурсов РСФСР составлена в развитие приказа Главного управления охотничьего хозяйства и заповедников при Совете Министров РСФСР № 254 от 1 июня 1979 г. и Положения о Государственной службе учета охотничьих ресурсов РСФСР. Программа содержит перспективный перечень работ по учетам численности основных видов и групп охотничьих животных, проводимым на больших территориях по системе Госохотучета РСФСР».

Госохотучет РСФСР планировал использовать преимущественно комплексные методы учета, в результате чего ограниченные наборы методик позволяют учесть большинство основных видов и групп охотничьих животных. Предполагалось использовать следующие методы учета охотничьих животных:

Зимний маршрутный учет охотничьих животных. Проводится на большей части территории России, за исключением тундр, южных частей страны без устойчивого снежного покрова, а также в труднодоступных, преимущественно высокогорных районов Сибири и Дальнего Востока. Ведется регистрация пересечений следов 27 видов млекопитающих, собирается также информация о численности оседлых курообразных птиц. Пересчетный коэффициент для перехода от относительного учета к абсолютному рассчитывается по данным троплений суточных наследов млекопитающих, которые обрабатываются централизованно.

Авиаучет копытных животных. Проводится повсеместно на различных методических основах. Одновременно регистрируются встречи всех видов копытных животных, которые можно обнаружить с воздуха в районе учета, а также встречи других крупных животных, например, волка, лисицы, росомахи, тетеревов в стаях, хищных птиц.

Учет охотничьих животных на пробных площадках. Как один из основных методов зимний учет на пробных площадках планировался проводить в большинстве районов Сибири и Дальнего Востока, особенно горных. В лесных и лесостепной зонах европейской части России этот метод может использоваться в организованных хозяйствах. В обоих случаях учеты на площадках желательно комбинировать с зимними маршрутными учетами для получения коэффициента к результатам ЗМУ. В степной зоне Европейской России, в горах Кавказа и степях юга Сибири этот учет в осенне-зимний период – основной метод наземных учетов. Методическая основа методов учета на площадках различная. Учитываются основные виды охотничьих млекопитающих, а также курообразные птицы.

Осенний маршрутный учет боровой и полевой дичи. Может проводиться на всей территории России, исключая высокогорные районы. Учитываются все виды курообразных птиц, а также дрофа, стрепет, журавли.

Наземный учет водоплавающей дичи. Проводится на различной методической основе в зависимости от характера угодий. Применяется в большинстве районов России, включая промысловые районы Севера, где возможно организовать этот учет.

Авиационный учет водоплавающей дичи. Проводится в тундровой и лесотундровой зоне, в районах концентрации водоплавающих птиц на гнездовьях, линьке и зимовках в Восточной и Западной Сибири, на Дальнем Востоке, южной части Европейской России.

Опрос охотников-промысловиков. Используется для получения дополнительных сведений о ресурсах охотничьих животных и их размещении в промысловых районах России. Опрос может сочетаться с контрольными полевыми учетами. Есть перспектива получать достаточно объективные результаты по численности животных на основе опроса охотников.

Перечисленными методами учет должен проводиться ежегодно, либо с определенной периодичностью: раз в 3, 4, 5 лет и более, а также по мере необходимости. Периодичность используется для поочередного охвата территории крупных регионов, особенно при использовании дорогостоящих авиационных учетов. При недостаточной широкой производственной апробации методов желательно проводить учет ежегодно, а по мере накопления опыта можно перейти на периодическое проведение учета, кроме ежегодного ЗМУ.

С помощью изложенных методов ресурсы некоторых видов охотничьих животных определить достаточно сложно. К таким видам относятся песец, волк, шакал, кабан, белка, суслики, заяц-беляк в тундровой зоне. Для ведения охотничьего хозяйства по этим видам необходимо ежегодное слежение за численностью и состоянием популяций при помощи сбора дополнительной информации: анализа промысловых проб, установления полового и возрастного состава популяций, данных вскрытия тушек, слежения за состоянием и обилием основных кормов, привлечения специальных опросных сведений. Такую же работу желательно проводить и по основным видам охотничьих животных.

По указаниям специально уполномоченного государственного органа ведения охотничьего хозяйства периодически проводятся Всероссийские учеты. Цель таких учетов – собрать более полную информацию и максимально уточнить запасы и динамику основных видов, а также видов, для учета которых требуются специальные методики. Обычно при проведении Всероссийских учетов увеличивается объем полевых учетных данных, используется несколько методов учета для комплексного анализа учетных материалов, полученных разными методами с целью уточнения окончательных результатов.

Изложенными методами учета определяется численность всех видов и групп охотничьих животных (см. нижеследующие таблицы). Многие основные виды учитываются несколькими методами, что позволяет максимально уточнить их ресурсы даже при проведении текущих учетов с обычным объемом учетных работ.

Виды и группы охотничьих млекопитающих

России и методы их учета.

№№

п/п

Виды и группы млекопитающих

Учеты ежегодные и с короткой периодичностью

Всерос-сийские

учеты

зимний

маршрут-

ный учет

учет на

пробных

площадках

авиаучет

копытных

опрос

охот-ников

слежение

за состоя-

нием

популяций

1

Кроты, могеры

+*

2

Волк

+

(+)**

+

3

Шакал

+

(+)

4

Лисица

+

+

(+)

5

Корсак

+

6

Песец

(+)

+

7

Енотовидная

собака

(+)

+

+

8

Енот-полоскун

+

9

Бурый медведь

(+)

+

10

Рысь

+

(+)

11

Барсук

(+)

+

12

Росомаха

+

(+)

(+)

13

Харза

+

14

Каменная куница

+

15

Лесная куница

+

16

Соболь

+

+

+

(+)

+

17

Ласка

+

18

Горностай

+

(+)

(+)

19

Солонгой

+

20

Колонок

+

(+)

21

Степной хорек

+

22

Лесной хорек

+

23

Европейская норка

(+)

+

24

Американскя норка

(+)

+

25

Выдра

(+)

+

26

Кабан

+

+

(+)

+

27

Кабарга

(+)

+

(+)

28

Лань

+

+

29

Пятнистый олень

(+)

+

30

Благородный олень

+

+

+

31

Косули      

+

+

+

32

Лось

+

+

+

+

33

Северный олень

(+)

+

34

Дзерен

+

+

35

Сайгак

+

+

+

+

36

Горные копыт-ные, все виды

Всероссийские учеты

37

Заяц-беляк

+

+(север)

38

Заяц-русак

+

+

39

Речной бобр

+

+

40

Сурки

+

+

41

Суслики

+

42

Бурундук

(+)

43

Белка

+

(+)

+

44

Летяга

(+)

45

Ондатра

(+)

+

46

Водяная полевка

+

(+)

+* – основные методы учета;

(+)** – методы, дающие дополнительную информацию.

Виды и группы охотничьих птиц и методы их учета.

№№

п/п

Виды и группы

птиц

Методы учета

зимний

маршрут-ный учет

учет на

пробных

площадках

осенний

маршрут-

ный учет

наземный

учет водо-

плавающих

авиаучет

водопла-

вающих

1

Белая и тунряная куропатки

(+)

+

2

Тетерев обыкн., глухари обыкн. и каменный, рябчик, дикуша

(+)

+

3

Кавказский тетерев, улары, кеклик

+

4

Перепел

(+)

(+)

5

Фазан, серая и бородатая

куропатки

(+)

+

+

6

Пастушковые птицы,

кулики

+

7

Гусеобразные птицы

+

+

8

Дрофа, стрепет, джек

(+)

Учетные работы проводятся по утвержденным методическим указаниям. Для Всероссийских учетов издаются специальные организационно-методические указания. Рекомендуемая периодичность Всероссийских учетов в 5 – 8 лет показана в нижеследующей таблице.

Всероссийские учеты и рекомендуемая их периодичность.

№№

п/п

Виды и группы животных

Периодичность проведения, лет

1

Речной бобр

5

2

Ондатра

5

3

Норки и выдры

5

4

Горные копытные животные

5

5

Сурки

6

6

Бурый медведь

6

7

Барсук, енотовидная

собака

8

8

Кроты, могеры

8

Всероссийские учеты остальных видов проводятся по мере необходимости.

В целях унификации и упорядочения работ было проведено районирование территории РСФСР по набору применяемых методов учета. В Программе была дана карта восьми «методических регионов», были перечислены субъекты РСФСР и в таблицах указаны применяемые методы учета, периодичность их выполнения, сезоны конкретных учетных работ. В каждом «методическом регионе» получалось от 4 до 9 применяемых методов учета, чаще 6-7, включая Всероссийские учеты.

В период становления Госохотучета РСФСР был накоплен немалый практический опыт его работы, были апробированы в полевых условиях многие методы учета численности охотничьих животных, созданы теоретические основы этих учетов, были проведены удачные и неудачные попытки совершенствования методов учета. Кроме того, большой отдел учета охотничьих ресурсов ЦНИЛ Главохоты РСФСР вёл серьёзную работу по составлению методических документов в виде методических указаний. К этой работе подключились сотрудники других профильных научных организаций: ВНИИОЗ им. Б.М.Житкова, ВНИИприроды МСХ и др. В общей сложности, в 80-х годах прошлого столетия было издано более 20 методических указаний по учету, изданных отдельными брошюрами, одобренные учеными советами или методическими комиссиями научных учреждений, многие из них были утверждены Главохотой РСФСР. Таким образом, в 80-х годах была создана почти полная научная основа мониторинга охотничьих ресурсов.  

Со времени издания «Перспективной программы...» прошло немало времени, за которое было сделано не только упомянутое выше, но и изменилось административное деление территории страны, система управления охотничьим хозяйством, порядок и объемы финансирования учетных работ, появились рыночные условия экономики и т.д. Возможно, по этим причинам данная программа не была выполнена вплоть до настоящего времени из-за того, что ни Главохота РСФСР, ни Охотдепартамент Минсельхоза РФ, ни Охотдепартамент Министерства природных ресурсов и экологии РФ, ни региональные государственные органы управления охотничьим хозяйством России не могли найти бюджетных средств для осуществления программы, а руководители этих ведомств не проявили волевых решений по внедрению настоящего мониторинга в практику охотничьего хозяйства России. Тем не менее, все основные положения программы действительны до сих пор, поскольку ареалы животных почти не изменились, методы учета охотничьих животных, хотя и претерпели совершенствование, удачные и неудачные попытки их усложнения или упрощения, но перечень рекомендуемых нами методов остался к настоящему времени тем же. Поэтому перспективность программы актуальна и сейчас, и современные управления охотничьего хозяйства регионов могут ориентироваться по ней на перспективы развития учетного дела в своих субъектах Российской Федерации.

Не случайно сделан акцент на субъекты Российской Федерации, поскольку в процессе реформирования системы административного управления функции ведения охотничьего хозяйства были целиком переданы с федерального уровня на региональный. Возможно, для непосредственного ведения хозяйства это было сделано правильно. Но в отношении мониторинга охотничьих ресурсов руководство России сделали недопустимую ошибку. Был полностью уничтожен федеральный контроль учета и использования охотничьих ресурсов, была упразднена государственная экологическая экспертиза лимитов добычи охотничьих животных. Она работала всего три года: 2005-2008, но даже за два года своего функционирования добилась перелома динамики численности основных видов животных с падения к стабилизации и даже росту численности: кабана ‒ на 25 %, лося ‒ на 7 % и т.д. (Кузякин, 2006, 2008, 2013 и др.). Во многих субъектах РФ совершенно нет специалистов нужной квалификации для ведения мониторинга охотничьих ресурсов и ведения экологической экспертизы. Кроме того, много видов охотничьих ресурсов мигрируют, «не признают» административных границ, и их мониторинг нужно вести если не на федеральном уровне, то на межрегиональном. Это касается мигрирующих млекопитающих, а по видам, совершающим дальние сезонные миграции, к которым относится большинство видов охотничьих птиц, то по ним мониторинг нужно вести на международном уровне, согласуемом с другими государствами на межнациональном государственном уровне.

Короче говоря, очень неудачное реформирование управления охотничьего хозяйства России привело не только к уничтожению мониторинга численности животных, но и контроля их добычи, контроля территориального охотпользования, к рейдерским захватам охотничьих угодий, бесчисленным судам по поводу собственности охотничьих угодий. Охотпользователям всё равно приходится вести учеты животных, но они это делают по собственному разумению, «подгоняя» первичные учетные данные под численность, которую желают получить, чтобы поиметь побольше разрешений (лицензий) на добычу животных. Региональные же органы управления охотничьим хозяйством, в большинстве случаев не располагающие квалифицированными или честными кадрами, не в силах вести контроль учетных работ, а подчас и сами фальсифицируют результаты действительных полевых или мнимых учетов, чтобы получить завышенные квоты на добычу, что, естественно, ведет к истощению популяций охотничьих животных как общенародного достояния. Фальсификацию учетов делать просто, потому что ЗМУ ‒ самый простой и, к сожалению, единственный метод в мониторинге охотничьих ресурсов.    

Несмотря на простоту методики ЗМУ, в своё время перед Госохотучетом России стояла задача дальнейшего её упрощения. Однако больше упрощать было некуда, и в 1990 г. были изданы новые «Методические указания по…ЗМУ» (Кузякин, Челинцев, Ломанов, 1990) с очень незначительными изменениями, не нарушающими преемственность методики и сравнимость результатов учета. Эти методические указания актуальны до сих пор.

Однако во второй половине 2000-х годов Охотдепартамент, сначала в рамках МСХ РФ, затем в составе МПР РФ, по причине беспрецедентной текучести руководящих кадров, без должных исследований, без надлежащего анализа опыта проведения ЗМУ в России, стал вводить изменения в методику ЗМУ. Сначала были изданы «Методические рекомендации по организации, проведению и обработке данных зимнего маршрутного учета охотничьих животных в России (с алгоритмами расчета численности)» (Мирутенко, Ломанова, Берсенев и др., «Росинформагротех», 2009). В них, несмотря на протесты специалистов, вошли некоторые методические погрешности, которые, кстати, не очень сильно влияли на преемственность результатов учета. Впрочем, хорошо, что этот документ был издан малым тиражом, неизвестно куда он разошелся, поэтому многие специалисты по учетам, особенно в субъектах Федерации его «в глаза не видели».

Читатель, вероятно, заметил, что данный документ был назван «рекомендациями», а не «указаниями», как это было принято до сих пор. Дело в том, что ко времени издания этих рекомендаций в Минсельхозе установилось правило, что нужно обеспечивать всё хозяйство нормативными актами, и эти акты обязательно должны проходить юридическую экспертизу. Упомянутых рекомендаций юридический контроль мало коснулся в смысле искажения юристами смыслового содержания документа. Но тогда ещё не был принят пресловутый Федеральный закон № 209-ФЗ «Об охоте...», который внёс такую неразбериху в охотоведческие понятия и сложившуюся многими десятилетиями охотоведческую терминологию, что издаваемые нормативные акты, излагаемые казённым языком, ничего не имеющим общего с русским языком, стали совершенно недоступными для нормальных русских охотоведов. Методические указания по учетам животных составлялись для людей, для их работы, излагались простым языком, понятным для любого человека, даже не имеющим образования. Однако после выхода закона «Об охоте...» приказ Охотдепартамента МПРиЭ РФ № 1 от 11.01.2012 и последующий приказ ФГБУ «Центрохотконтроль» № 58 от 13.11.2014 стали совершенно неприемлемыми ни по стилю, терминологии, но и по содержанию. (Кстати, приказ № 58 не имеет никакой юридической силы). Оба приказа касались методики ЗМУ. Говорят, что Минюст РФ не регистрирует нормативные акты и даже законы РФ, принимаемые Госдумой РФ, без своей коррекции, которая подчас выхолащивает содержательный их смысл. Кто принимает законы: Госдума или Минюст? Выходит, что «хвост виляет собакой». Этот произвол юристов ‒ не только беда, а бич для охотничьего хозяйства, и не только для него.

Руководство Охотдепартамента МПР РФ, озабоченное необходимостью издавать нормативные акты, но, главное, собственной неуёмной, но дилетантской инициативой, за несколько лет составило несколько новых методик, инструктивных писем и нормативных актов, которые довели методику и организационные основы проведения ЗМУ в России до полного абсурда. Рассмотрим это подробнее.

Прежде всего, обсуждался вопрос, пригодна ли методика ЗМУ на малых территориях: охотхозяйство (или, как у безграмотных теперь принято говорить, – «охотничье угодье»), муниципальное образование, заказник? Или она пригодна только на больших территориях: субъект Федерации, группа субъектов, большие части крупных субъектов? Эти вопросы давно волнуют Центральное правление Ассоциации «Росохотрыболовсоюз», другие центральные охотничьи структуры, некоторые региональные государственные и общественные структуры, и особенно меркантильных охотпользователей. Они заверяют, не зная теории и самой методики ЗМУ, что этот метод якобы занижает численность охотничьих животных и «не даёт в полной мере использовать охотничьи ресурсы». Иными словами: не даёт переопромышлять и уничтожать общенародный природный ресурс. На эти вопросы давно был дан ответ в многочисленных научных публикациях и в охотничьей периодике.

Всё дело заключается в объеме (нормативах) собираемого учетного материала. Он должен определяться по относительным статистическим ошибкам учета. Поясним, что статистическая ошибка – это не фактическая ошибка учета, которую определить невозможно, а только арифметические пределы (плюс-минус), внутри которых находится фактическая ошибка. Статистическая ошибка целиком зависит от амплитуды пространственных изменений плотности населения животных, то есть, от места к месту. Если животные размещены по территории относительно равномерно, то ошибка будет небольшой. Но если плотность населения животных имеет большие перепады значений («где густо, а где пусто»), то ошибка получается большой. Именно на анализе статистических ошибок, рассчитанных по результатам прежних учетов, были составлены «Нормативы объемов работ и затрат на проведение зимнего маршрутного учета охотничьих животных в РСФСР» (Кузякин, Ломанов, Челинцев; изд. Главохоты РСФСР, М., 1990). Разработчики этих нормативов исходили из того, что статистическая ошибка учета массовых и хорошо учитываемых этим методом видов животных не должна превышать 15 %. В упомянутом издании приведена карта, на которой показаны территории с различными рекомендуемыми нормами объема материала для учета на больших территориях. Так, в центральных областях и на северо-западе Черноземья, где перепады плотности населения большие, в основном из-за антропогенных воздействий, нужно закладывать 150 маршрутов ЗМУ на один миллион гектаров (и 35 троплений). На большей части страны, включая большую часть таежной зоны, всю Восточную Сибирь и Дальний Восток, достаточно закладывать 30 маршрутов и 7 троплений на 1 млн. га, то есть, в 5-35 раз меньше, в основном из-за меньшего и более равномерного антропогенного влияния на животных. Повторяем: это для учета на больших территориях, для ведения достаточно достоверного мониторинга ресурсов, для определения допустимых объемов добычи в субъектах Федерации.

На малых территориях пространственные изменения плотности населения почти такие же, как на больших территориях, обычно меньшие, но ненамного. Поэтому для получения достаточно достоверных результатов учета в каждом административном районе, каждом хозяйстве, нужно закладывать почти столько же маршрутов, как и во всей области. А это делает учет на малых территориях местами достаточно трудоемким и затратным. Конечно, это возможно. Но для этого нужно на каждой малой территории определять статистическую ошибку на основе прежних учетов и по ней устанавливать необходимый объем материала учета. Формулы для исчисления ошибки приведены в Методических указаниях 1990 г. и в Методических рекомендациях 2009 г.

Из вышеизложенного следует, что жесткие и постоянные нормативы объема учетного материала, тем более – для всей страны, не могут быть в принципе. Они никак не могут исходить из площади малых территорий. Представьте, что в одном охотничьем хозяйстве площадью в 30 тыс. га, где животные размещены животные размещены более или менее равномерны, благодаря относительной равномерности природных и антропогенных условий, относительная статистическая ошибка будет составлять 5-10 % при 4-5 маршрутах ЗМУ. А на территории охотхозяйства такой же площади в 30 тыс. га, но с более неравномерным размещением животных, ошибка может достигать 30-40 %, что неприемлемо, и здесь нужно закладывать не 4-5 маршрутов, а 10-12, а то и 15-20. Но именно такие нормативы, исходящие из площади малых территорий и диктуемые Минприродой РФ (с удивительным непостоянством значений объема учетов в разных проектах приказов), говорят только о непонимании их разработчиков основ научных подходов в зоогеографии, экологии и охотничьем ресурсоведении, в частности, в науке об учетах животных.

Далее, об учете численности и мониторинге состояния численности вида охотничьих животных и популяций животных. Эти два понятия близкие, тем не менее – различные. Учет и раньше и теперь был направлен для определения численности вида животных. На основе данных учета численности вида могут быть рассчитаны объемы охотничьего изъятия его из природы, на чём основывается рациональное неистощительное использование ресурсов. Но вид в пределах его ареала распадается на ряд или множество популяций. Мониторинг – это слежение за состоянием популяций охотничьих животных с целью выработки политики хозяйственной эксплуатации этих популяций. В мониторинге нужно использовать учетные данные, но не обязательно только их. В нём могут и должны быть использованы и другие данные, например, эпизоотическое состояние популяций, современный характер сезонных перемещений мигрирующих животных, антропогенные нарушения среды обитания, многолетняя и циклическая динамика численности и т.п. В сущности, мониторинг ‒ это не бухгалтерская, канцелярская, управленческая работа, а скорее научное исследование, к которому многие российские охотоведы-управленцы и практики не готовы. Многие цивилизованные страны ведут мониторинг без всяких учетов, и в политике использования ресурсов охотничьих животных опираются на тенденции, определяемые иными методами. В России с 30-х годов существует «Служба урожая» во ВНИИОЗ, успешно использующая для прогнозов добычи корреспондентскую сеть и анкетно-опросные методы с математической обработкой опросных данных. Но этого крайне недостаточно. В нашей российской реальности необходимы абсолютные числа количества животных. Кроме того, данные опросов и их объем не позволяют вести анализ данных на популяционном уровне. К сожалению, это так, не только в «Службе урожая», но и в Госохотучете России: не можем мы пока вести мониторинг на популяционном уровне по многим причинам, вполне устранимым, если бы к охотничьему хозяйству и к государственным охотничьим ресурсам было бы другое отношение властей и соответствующее финансирование, которое с лихвой бы вернулось в государственный бюджет. Хотя бы финансирование мониторинга, хотя бы на видовом, а не на желательном популяционном уровне.

Государственному органу управления охотничьим хозяйством федерального уровня предназначено вести мониторинг охотничьих ресурсов и на его основе разрабатывать общую политику использования ресурсов охотничьих животных. В безобразном «Законе об охоте...» (№ 209-ФЗ) вообще нет понятий учета и мониторинга. Но в базовом Законе о животном мире есть раздел, говорящий о том, что государственный учет, государственный мониторинг и государственный кадастр животного мира ведут специально уполномоченные государственные органы за государственный счет. Охотдепартамент МПРиЭ РФ берет на себя несвойственные функции, опускаясь, соответственно своей некомпетенции, до масштаба охотхозяйственного предприятия, а не России, но не осуществляет даже контроль финансирования и выполнения законных требований от охотхозяйственных предприятий по учету численности и государственному мониторингу охотничьих ресурсов.

Безусловно, каждое хозяйствующее предприятие должно вести хозяйство самостоятельно. Это не противоречит здравому смыслу и современной политике Президента РФ об излишестве государственной опеки хозяйствующих субъектов. Считаем, что учет на малых территориях – это добровольное дело хозяйствующих субъектов. Но если бы они были честно заинтересованы в этом и умели бы делать выводы из данных учетов. Но опять мы «наступаем который раз на те же грабли» ‒ квалификацию охотоведов и охотпользователей. Они не делают выводы, а просто хотят увеличить лимиты добычи для себя. А для распределения квот на добычу «лицензионных» видов животных вполне достаточно получать итоговую численность по субъекту Федерации и распределять общий лимит по районам и хозяйствам пропорционально показателям учета ЗМУ, о чем неоднократно писали в охотничьей прессе и что успешно практикуется в очень ограниченном ряде субъектов Федерации. В большинстве же субъектов Федерации это не делается, но используется всякие приёмы, чтобы ограничить квоты добычи охотпользователям для распределения квот по своему усмотрению, вплоть до необоснованной выбраковки первичных учетных материалов. Нельзя запрещать охоту в регионе или хозяйстве на основании забракованных карточек учета! А при требованиях последних методических документов (пр. №№ 1 и 58) можно браковать любой первичный материал. Что и делается во многих субъектах Федерации: за малейшую формальную провинность учетчика только одного маршрута (не поставил на карточке учета свою фамилию, сумма длины маршрута по категориям угодий не соответствует суммарной длине и т.д. и т.п.) госорганы бракуют весь массив учетного материала и закрывают охоту в хозяйстве или в субъекте. Что за зверство такое? Госорганы управления охотничьим хозяйством должны благодарить и кланяться, благодарить и кланяться хозяйствующим субъектам, которые осуществляют не менее 99 % работ по государственному учету охотничьих животных, который, в принципе, должна вести государственная система охотничьего хозяйства. Принятие госорганами резких хозяйственных решений противозаконно. Это «использование святого дела учета животных не по назначению», о чем тоже неоднократно писалось в охотничьей прессе. Видимо, её никто не читает, в том числе всякие консультанты разных властных структур.

Новые методики ЗМУ 2012 и 2014 гг. действительно вводят излишне строгие и ненужные требования для исполнителей и организаторов учета на местах. Объемы учетных данных мы уже обсуждали выше. Но это не единственный абсурд. В приложении № 1 к приказу ФГБУ «Центрохотконтроль» от 13.11.2014 № 58 говорится, например, о необходимости закладки «равноудаленных и равномерных» маршрутов ЗМУ. О желательности равномерного размещения маршрутов говорилось и в Методических указаниях 1980, 1990 гг., и в Методических рекомендациях 2009 г. Однако требование равноудаленности маршрутов совершенно невыполнимо, особенно в горных условиях. Несоблюдение этого требования грозит выбраковкой первичных данных и, как следствие, – запретом охоты.

Требуется также строгая пропорциональность длины маршрутов по категориям охотничьих угодий соотношению площади этих категорий. Это совершенно необязательно, поскольку обработка данных учета идёт по категориям угодий раздельно, только потом численность суммируется по категориям угодий. Если бедные полевые или болотные угодья с малым числом животных занимают большие площади, зачем тогда тратить силы и средства на прохождение пустых или почти пустых маршрутов, если учитываются сугубо лесные виды животных? Глупо!

В данных Методических рекомендациях (пр. № 58) запрещается прохождение одного и того же маршрута повторно. Почему? Сезон учета достаточно растянут, и даже через неделю на том же маршруте будет другая ситуация с числом следов. Повтор учета на том же маршруте на другой день ‒ это уже другой учет! Это ведь выборочный, «статистический» учёт! Считаем это требование совершенно излишним. Как и запрет проводить учет после лёгкой пороши в один день.

В то же время, разрешается закладывать маршруты в горных условиях вдоль долин малых рек и ручьёв. Это противоречит прежним методическим документам и принципам ЗМУ. Можно представить, что если звери своим суточным ходом многократно пересекают водоток, то маршрут, заложенный, например, по охотничьему путику вдоль ручья, «нанижет» на себя столько много пересечений следов, что может сдвинуть результаты учета в сторону завышения в несколько раз! Наоборот, когда звери движутся вдоль ручья, особенно близко к берегу, учетный маршрут может не пересечь след или дать малое число пересечений, занизить численность в несколько раз. В теории ЗМУ существует такое понятие: среднее число пересечений, приходящееся на один суточный наслед зверей. В учете закладка маршрутов должна быть такой, чтобы соблюдалось это число или она максимально приближала к нему. Мы считаем, что обсуждаемая запись показывает лишь непрофессионализм составителей рассматриваемой редакции Методических рекомендаций, их непонимание теории ЗМУ.

Таким образом, в приказах, составленных под руководством А.Е.Берсенева, нет никакой преемственности от Методических указаний 1980 и 1990 гг., хотя Берсенев убеждал в обратном. Высшему руководству МПР нужно бы осторожнее пользоваться цифровыми данными, исходящими из его Охотдепартамента. Например, в письме в Администрацию Президента РФ Охотдепартамент приводил необоснованные примеры о значительном росте ресурсов охотничьих животных в последние годы. Так, численность снежного барана выросла за 3 года на 47 с лишним процента, в интервью Министра МПР газете «Комсомольская правда» – только на 37 %, хотя снежного барана никто не учитывал уже 20 лет! Возвращаясь к проблеме преемственности, можем утверждать, что методики 2012 и 2014 гг. дадут результаты, несопоставимые с данными ЗМУ, накопленными за длительный ряд лет существования ЗМУ (с 1962 г.), что прерывает необходимый длительный мониторинг охотничьих ресурсов.

Вызывает определенное недоумение стремление составителей последних методик пользоваться постоянными для каждого субъекта Федерации пересчетными коэффициентами для расчета плотности населения зверей. Средняя длина суточного хода варьирует по годам, иногда весьма значительно, в зависимости от глубины снежного покрова, его плотности, кормовых условий. Она меняется от погодных условий в течение сезона учета. Разработчики прежних методик ориентировались на проведение троплений суточных ходов зверей равномерно в течение всего периода проведения маршрутного учета, что создавало пропорциональность данных двух частей ЗМУ. Пользование постоянными пересчетными коэффициентами с точки зрения теории ЗМУ неприемлемо!!! Хотя нужно признать, что тропления наследов зверей, хотя и интересное занятие для охотоведов и грамотных охотников, всё же очень трудоёмкое и требует гораздо более высокой квалификации учетчиков, чем маршрутная составляющая учета. Ну, а тем более, Охотдепартамент отказался от ежегодных троплений, что, вероятно, в условиях передачи мониторинга в субъекты Федерации было неизбежным.

В своё время мы пытались рассчитать так называемые «прогнозные» коэффициенты, то есть, по условиям конкретной зимы определять соответствующий коэффициент. По меньшей мере, это было сделано по лосю на основании фактических троплений суточных ходов в прежние годы (Кузякин, Ломанов. «Факторы, влияющие на длину суточного хода лося в Европейской части РСФСР». Вопросы учета охотничьих животных, тр. ЦНИЛ Главохоты РСФСР; М., 1986; с. 5-21). К сожалению, прогнозных коэффициентов не получилось: они оказались разными в различных областях с разнонаправленными тенденциями зависимости суточного хода от глубины снежного покрова. В некоторых областях длина хода по годам изменялась мало, но в некоторых – очень сильно, в полтора и более раз. Следовательно, пользование постоянными коэффициентами может исказить результаты учета на десятки процентов и даже в 2 раза. Это говорит о том, что в субъектах Федерации нужно накапливать материал троплений, пытаться установить зависимость длины суточного хода от условий года, а в конкретный год – пользоваться получаемыми в этот год коэффициентами, пусть даже на небольшом материале троплений.

Не можем согласиться с обязательностью использования приемников GPS в маршрутном учете, что было провозглашено в приказе МПРиЭ № 1 (2012 г.). В троплениях суточных ходов зверей применение спутниковой навигации должно быть полезно, хотя бы для уточнения длины наследов. В троплениях принимают участие не такое большое количество учетчиков как в маршрутном учете, поэтому нужно меньше приемников-навигаторов, что очень важно при ограниченных средствах у хозяйствующих субъектов. На маршрутах навигаторы мало чего дают. Длину маршрутов можно измерить по картам, которые сейчас доступны благодаря Интернету. Возможно, приемники GPS были бы полезны для контроля выполнения маршрута, добросовестности учетчиков. Но для этой цели есть другие способы. Например, учетчик после окончания учета звонит по телефону или рации руководителю учета и сообщает место, время проведения учета, а руководитель выборочно проверяет действительность прохождения маршрута. Так уже давно делали в ряде субъектов Федерации. Кроме того, для обработки данных по трекам навигаторов нужны специальные методики, компьютерные программы, их апробирование, производственные эксперименты и другие стороны подготовки выверенной технологии.

Практика показала, что приемники GPS в мороз плохо работают или не работают совсем. Как правильно отметил А.А.Сицко на заседании Общественного совета Охотдепартамента: «…применение навигаторов способствовало появлению «серого» рынка услуг по рисованию треков в камеральных условиях». Если бы мы были бесчестны и без совести, можно было бы получить большие деньги на поприще такого рынка. Трек суточного хода тоже можно нарисовать «на коленке». Нет ещё хорошей сложной программы и организации контроля, исключающих недобросовестное выполнение работ. Нужно считать введение GPS-технологий в учет охотничьих животных преждевременным, тем более – с настоятельной обязательностью и последующими административными выводами.

Вероятно, в будущих разработках необходимо предусмотреть синхронную передачу данных навигаторов в некоторый контрольный центр, хотя и там могут быть нечестные люди. Для тропления, возможно, более эффективным было бы постоянное триангуляционное прослеживание меченых зверей, тоже с немедленной передачей данных. Нужно не закупать дорогие импортные навигаторы, а производить в России простейшие передатчики для мечения животных и простые радиостанции для передачи данных.

Математическое обеспечение обработки данных ЗМУ в новых методиках осталось прежним (1980, 1990, 2009), правда, без ссылок на авторство. В методике 2014 г. по совершенно непонятным причинам исчезла формула исчисления статистической ошибки учета птиц.

Таким образом, все новые методические документы по ЗМУ, созданные в Охотдепартаменте, можно считать несостоятельными и вредными, так как они были составлены с множеством методических ошибок, с незнанием теории метода ЗМУ. Они ведут к серьёзному усложнению учета, значительному увеличению трудовых и финансовых затрат, к возможности коррупционных отношений, к нарушению законодательства и возникновению социальной напряженности в сфере охотничьего хозяйства, а в конечном итоге – к окончательному развалу системы учетных работ в России.

После увольнения А.Е.Берсенева с поста руководителя Охотдепартамента МПРиЭ этот пост занимали другие персоналии, не отличающиеся высокой квалификацией в области методологии учета охотничьих животных. Они не отменили приказ № 1. Хотя нужно сделать комплимент, что, в отличие от вероломного в этом деле Берсенева, они не допустили утверждения нескольких предлагаемых к внедрению в практику мониторинга методик, которые предлагали тоже малограмотные охотоведы.

Например, один из хорошо известных специалистов по лосю В.М.Глушков предлагал «универсальный» метод учета, в котором предлагал учитывать млекопитающих и птиц на маршрутах одновременно как по регистрации следов на снегу, так и визуально. Однако учет зверей по следам, по визуальной регистрации встреч, учет птиц по вспугиванию, по голосам, по визуальным регистрациям ‒ это пять разных методик, имеющих разную теорию, ведущую к разным математическим моделям и разным процессам обработки данных.

В 2017 г. из того же ВНИИОЗ им. Б.М.Житкова в Охотдепартамент поступило предложение утвердить для применения в практику мониторинга методику учета лосей на выборочных площадках по их следам на снегу многодневным окладом (повторным окладом), составленную Д.В.Скуматовым. Ещё ранее, в 80-х годах сотрудники того же ВНИИОЗ предлагали так называемый метод зимнего маршрутного учета на замкнутых маршрутах. Этот метод после его полевой апробации сотрудниками ВНИИОЗ и ЦНИЛ Главохоты был признан теоретически обоснованным, но совершенно непригодным для практики широкого мониторинга вследствие его большой трудоемкости и требовательности к высокой квалификации учетчиков. Методика Скуматова ‒ не что иное, как модификация учета на замкнутых маршрутах, только более сложная. Сам автор пишет об ограниченности применимости метода. Он «в связи с высокими трудозатратами целесообразен в хозяйствах с небольшой площадью лосиных местообитаний», да вообще может применяться только в небольших по площади хозяйствах, «массовое применение методики невозможно». В то же время, методическая комиссия ВНИИОЗ одобрила методику для применения, в том числе «и для мониторинга на различных территориях»???

Методическая комиссия, конечно, не обратила внимание на слова самого автора, не могла посчитать трудоёмкость метода. Давайте посчитаем. Допустим, в охотхозяйстве площадью в 100 тыс. га нужно заложить окладных площадок, как минимум, на 10 % от площади хозяйства (так предлагается Скуматовым). Это 10 тыс. га. При площади оклада в 44 га потребуется 227 площадок. Даже при двухдневной работе (что недостаточно!) учетчик должен пройти 2045 км маршрутов. Да при такой длине маршрутов ЗМУ даст гораздо меньшую ошибку! Казалось бы, ЗМУ ‒ линейный метод, не имеющий ширины учетной ленты. На самом деле маршрут ЗМУ имеет ширину, равную средней проекции суточного участка учитываемого вида животных, (или, что одно и то же, 1:1,57 средней длины суточного хода). Для лося средний поперечник участка равен примерно 0,5 км (на самом деле больше). Таким образом, данные ЗМУ относятся к площади в 2045 × 0,5 = 1022,5 квадратных км, или 102250 га, что превышает площадь хозяйства и площадь учета по Скуматову в 10 раз.

Скуматов пишет, что учет его методом непригоден при низкой численности лосей, но при этом не определяет, что такое низкая или высокая численность. Опять же можно посчитать. Если на площадке всего один лось, когда достоверность учета нулевая, то плотность населения должна быть в 22,7 особей на 1 тыс. га. Минимальная достоверность обеспечивается, если на каждой площадке было не менее 4 зверей или групп животных (Юргенсон, 1965). Если звери держатся поодиночке, то плотность населения должна быть не менее 90,9 особей на 1000 га, а так как стадность у лосей в среднем составляет 2,5 особей, то ‒ не менее 227 особей на 1000 га при абсолютно равномерном их размещении!

Спрашивается, нужно ли поручать или рассматривать разработки учёным, мало понимающим в учётном деле, настаивать на замене ЗМУ суррогатными методиками, в то время как простой и нетрудоёмкий ЗМУ прошел с честью 53-летнюю апробацию как в центральных областях России, так и в Сибири и на Дальнем Востоке, как на больших, так и на малых территориях? Ничего не надо сочинять! Спрашивается, какова квалификация всей методической комиссии ВНИИОЗ в деле учета животных? Действительно, не всякому биологу или охотоведу суждено заниматься учетной наукой. Для этого нужно знать не только биологию и этологию животных, но и обладать математическим «чутьём», пространственным мышлением, представлять возможности организации мониторинга. Это действительно сложная наука. Поэтому в какой-то мере простительно руководителям Охотдепартамента, региональных и общественных охотничьих структур, охотпользователям и даже крупным ученым, считающим, что они всё знают, в том числе в учетной науке. Но неправильно принимать какие-либо серьёзные решения по учету и мониторингу на общественных советах (хотя бы того же департамента), состоящих из административных и хозяйственных деятелей, и при отсутствии неприглашенных в советы ученых специалистов.

Во всём данном тексте много раз указывалось на низкую квалификацию не только в деле учета животных, но и вообще в области охотничьего хозяйства. Но возникает вопрос: а откуда взяться квалифицированным охотоведам при существующей системе образования? Хотя охотничье хозяйство не признано государством, тем не менее отрасль существует и нуждается в квалифицированных кадрах. В вузы поступают абитуриенты преимущественно после окончания школы и получения среднего образования. Но с какой подготовкой они приходят в вузы? Подчас они не знают столиц Дании, Нидерландов, Франции. Это политическая география. А в физической географии они вообще «ни в зуб ногой», они не знают моря, реки, равнины и горные хребты и т.д., то есть, то, что должны проходить в школе. Бесполезно говорить о географических процессах, которые изучаются научной географией и которые должен знать всякий охотовед. Всё это последствия реформирования среднего образования, которое сейчас подстраивается под модели образования в западных странах. Нет контакта учеников с преподавателями, всё сводится к ЕГЭ, вопросы этих экзаменов можно просто зазубрить без всякого понимания. Какие же будут студенты вузов, если им приходится заново «проходить» школьную программу, на что уйдет немало времени. А советское образование всегда было намного лучше всякого западного, лучшее во всем мире!

В вузах тоже контакты студентов с преподавателями сводятся только к лекциям, практическим занятиям, если они есть, и зачетам-экзаменам. Почти все преподаватели вузов не руководят студенческими курсовыми и дипломные работами. Студенты уже привыкли к этому, и говорят руководителю, что они дадут работы «на проверку», и дают, как правило, в день защиты работ.

 Не так давно В.В.Путин встречался с деятелями искусств в Санкт-Петербурге, многие из которых преподают в различных художественных школах. Они говорили, что нельзя сводить образование к стандартам, что балерину нельзя готовить так же, как слесаря. На что Путин, согласившись, сказал, что нужно отходить от шаблонов. То же и в охотоведении. Охотоведение ‒ весьма специфическая наука, требующая разносторонних именно охотоведческих знаний, и при чём здесь пчеловодство и другие ненужные дисциплины, когда на нужные нет времени? Если охотоведу захочется завести пасеку, он обучится искусству пчеловодства без всякого высшего образования.

Уже много лет в вузовское образование вводятся дистанционные методы обучения, по Интернету, электронной почте. Разве они могут заменить очное общение преподавателей со студентами? Преподавателям приходится писать полные тексты по дисциплинам, которые никогда не будут полными и не смогут заменить устной речи, общения со студентами.

<...>

Докторов наук охотоведов осталось очень мало. Очень трудно собрать докторов-специалистов в один диссертационный совет. Их не утверждает в совет ВАК, если у них в последние годы нет научных публикаций в изданиях, индексируемых в международных цитатно-аналитических базах Web of Science и Scopus». А где же взять эти публикации, если указанные прислуги империалистов читают только «журналы ВАК»? Кроме того, ВАК часто лишал совет права принимать диссертации к защите, потому что, по последнему положению ВАК, совет должен «пропускать» не менее 12 защит диссертаций в год. А где же найдёшь столько охотоведов, желающих защищать диссертации? <...>

Возникает вопрос: откуда же взяться грамотным охотоведам? Уровень мышления современных охотоведов-практиков гораздо ниже, чем у охотоведов конца 20-х годов прошлого столетия. Какие тут инновации! В охотоведении, как в капле воды, отражаются более общие проблемы и беды, которые существуют и в других прикладных сферах науки и практики.

В вышеизложенном тексте как-то много внимания уделялось методу ЗМУ ‒ единственному пока принятому охотничьими властями методу учета охотничьих животных в системе мониторинга охотничьих ресурсов. Но ЗМУ ориентирован в основном на учет численности незимоспящих млекопитающих, отчасти ‒ на учет птиц. Для зимоспящих зверей (медведи, барсук, енотовидная собака), которых учитывать очень трудно, тоже разработаны и разрабатываются методики их учета. С медведями проще, чем с другими упомянутыми видами: существуют методики, самая простая и перспективная ‒ учет по летнему выявлению индивидуальных и семейных участков обитания. С другими зимоспящими видами зверей были предложения, но они пока не прошли полевого испытания.

Другая большая проблема мониторинга охотничьих ресурсов заключается в оценке численности мигрирующих птиц. Для России это необходимо для ведения международных диалогов и соглашений по политике использования этих охотничьих ресурсов. В России разработано много методов учета мигрирующих водоплавающих птиц. Существует методика учета численности вальдшнепа на весенней тяге, которая даёт приблизительное количество основного размножающегося поголовья вида в России и общего поголовья в Европе. Есть много методик учета численности водоплавающих птиц. Разнообразие этих методик обусловлены разнообразием местообитаний водоплавающих птиц. К сожалению, все эти методики пока не нашли широкого применения, в основном из-за недостаточного внимания федеральных охотничьих властей к этому ресурсу, а также из-за отсутствия финансирования полевых работ по апробации и совершенствованию методик. Между тем, этот ресурс ‒ основной в добыче охотничьих животных, составляющий не менее 80 % в добыче как по стоимости добываемых животных, так и по весу получаемого мяса.  

Оседлые охотничьи птицы, преимущественно курообразные, регистрируются в процессе проведения ЗМУ. Однако абсолютные показатели плотности населения птиц нельзя считать достаточно достоверными. Зимой птицы встречаются достаточно редко, часто закапываются в снег, взлетают неохотно, поэтому получается большой недоучет птиц. По этой причине учет боровой (и полевой) пернатой дичи в ЗМУ лучше считать как метод относительного учета, который, без сомнения показывает общие тенденции изменения численности по годам. Гораздо более точно численность боровой и полевой дичи можно определить осенним маршрутным учетом, который лучше проводить после распада выводков. В основном регистрация птиц ведется визуально по вспугиванию. Теоретическая основа этого ленточного учета разработана хорошо и абсолютно достоверная. Этот ленточный учет птиц, или учет на примаршрутной ленте, вполне применим в другие сезоны года: весной, зимой, поздним летом, кроме периода насиживания и нагула нелетных птенцов. Собственно, учет птиц в ЗМУ основан на той же теоретической основе, что и осенний учет, но по причине недоучета лучше считать зимний учет относительным. Для учета мигрирующих болотных птиц, коростеля, перепела существуют специальные методы учета, хорошо апробированные на практике. К сожалению, охотничьи власти России не уделяют внимания полному набору методов учета всего разнообразия охотничьих животных, что, в принципе, и должно составить мониторинг охотничьих животных.

Именно только животных, а не всех ресурсов, поскольку природные охотничьи ресурсы ‒ это совокупность животных и охотничьих угодий, без которых животные существовать не могут. В безобразном законе № 209, во всех подзаконных актах ресурсами названы только животные, их виды, что недопустимо и показывает ограниченность мышления и знаний составителей закона и чиновников, его принимавших.

В отделе учета охотничьих ресурсов ЦНИЛ Главохоты РСФСР была небольшая группа инвентаризации охотничьих угодий. Она занималась разработкой методов инвентаризации и картографирования охотничьих угодий на больших территориях, как территориальной основы работы Госохотучета России, основы контроля учетных данных, экстраполяции учетных показателей, слежения за изменениями в площадях и характере охотничьих угодий. За десятилетие были составлены карты и экспликации охотугодий нескольких модельных областей на основе ландшафтной классификации угодий в масштабах 1:500 000 и 1:1 000 000, а также карта угодий северной большей части Европейской России в масштабе 1:2 500 000. Без территориальной основы мониторинг охотничьих ресурсов не может считаться полным, а лишь односторонним, без методологической увязки животных с территорией. Без карт и инвентаризации угодий невозможна экстраполяция выборочных учетных данных, а охотничьих животных набольших территориях России можно учитывать в основном выборочными методами учета. Без территориальной основы невозможен научный анализ достоверности первичных и обобщенных учетных данных с целью их контроля, да и вообще мониторинг ресурсов невозможен!!!

Возникает вопрос: а кто из охотоведов может всё это делать? Практически никто. Охотоведам не преподают физическую географию, картографию, ландшафтоведение, методы дешифрирования космических и аэрофотоснимков, пользования специальных тематических карт: почвенных, геологических, карт четвертичных отложений и пр., и пр. В Российском государственном аграрном заочном университете в программе подготовки охотоведов запланировано на дисциплину «география» всего 6 лекционных часов. Что может дать преподаватель студентам? Только введение к теме «что такое планета Земля». Какой уж тут мониторинг охотничьих ресурсов.

Из всего вышеизложенного можно найти все ответы на извечные русские вопросы: «Кто виноват и что делать?», почему в России нет мониторинга охотничьих ресурсов, вернее ‒ почему он был «задушен» в самом начале его становления. Не нужно разбирать, кто виноват во всем этом, лучше попытаться сформулировать основные беды, не позволяющие создать в стране действенный мониторинг охотничьих ресурсов.

1. Отсутствие признания охотничьего хозяйства как самостоятельной отрасли экономики, признания специальности «охотовед», признания работников отрасли исконно промысловых районов, в том числе малых народов, производителями материальных ценностей.

2. Отсутствие специального самостоятельного федерального государственного органа управления охотничьим хозяйством, как самостоятельной отрасли, использующей уникальные природные ресурсы.

3. Принятие закона № 209-ФЗ «Об охоте...», отрицающего охотничье хозяйство как отрасль, признающего охоту лишь как развлечение, не урегулировавшего взаимоотношения в области охотпользования и собственности, отношений государства, общественных организаций и охотников как физических лиц, исковеркивавшего все понятия и термины, сложившиеся многими десятилетиями в области охотничьего хозяйства, а в целом ‒ антиобщественного, антинародного, антисоциального, антиэкологичного, коррупционного, и тем самым ‒ антигосударственного.

4. Безграмотное вмешательство юридических служб разного уровня в научно-методические разработки, не требующие строгого соответствия буквам законодательства. Методические указания для учета животных и мониторинга охотничьих ресурсов составляются для работы, для людей, её исполняющих, а не для любования юристами соответствия букв глупым законам.

5. Полное невыполнение законодательства, постановлений Правительства РФ в области охраны и использования животного мира, учета численности охотничьих животных, составления и ведения кадастра животного мира. Кадастры всех используемых природных ресурсов России существуют, кроме охотничьего кадастра.

6. Наличие кадрового голода в области управления охотничьим хозяйством и охотоведческой науки, не в смысле численности работников, а в уровне их квалификации.

7. Полное пренебрежение руководящих работников охотничьего хозяйства научными разработками, мнениями ученых специалистов, их рекомендациями. При руководящих органах создаются общественные советы, состоящие из специалистов, далеких от охотоведческой науки, которые принимают важные хозяйственные решения, подчас противоречащие научным рекомендациям и здравому смыслу.

8. Насаждение единых государственных стандартов обучения студентов профильных вузов охотоведческого направления, которые во многом мешают специальному образованию.

9. Наличие формальных шаблонов в требованиях к защитам диссертаций на ученую степень охотоведческой специализации, требованиях к научным работникам охотоведческого профиля при их служебно-должностной переаттестации.

Из анализа негативных явлений в охотничьем хозяйстве и мониторинге охотничьих ресурсов вытекают рекомендации, ответы на вопрос «Что делать?».

1. Создание специального самостоятельного федерального государственного органа управления охотничьим хозяйством. Существуют же агентства по рыболовству, лесному хозяйству, почему не по охотничьему? Это было бы и актом признания охотничьего хозяйства самостоятельной отраслью.     

2. Полная отмена существующего закона «Об охоте...» и рассмотрение предложений ученых охотоведов и юристов в области охотничьего хозяйства к новому федеральному «Закону об охоте и охотничьем хозяйстве».

3. Изменение отношения высших сфер руководства страны к подбору кадров в руководящих органах охотничьего хозяйства, недопущение кумовства, семейственности, корпоративности, возможности коррупции. Совмещение функций охраны и эксплуатации природных ресурсов в одном ведомстве ‒ это нонсенс.

4. Изменение отношения руководящих органов разного уровня к мониторингу охотничьих ресурсов как важного природного хозяйственного ресурса и формы охраны всей природы России. Охотничьи животные ‒ самый зависимый, самый уязвимый компонент природы, поэтому никто так не заинтересован в охране всего природного комплекса как работники охотничьего хозяйства.

5. Устранение вмешательства юридических служб всех уровней в научно обоснованные методические документы по учету численности и ведению мониторинга охотничьих ресурсов.

6. Создание при руководящих органах охотничьего хозяйства научно-технических или научно-методических или научно-производственных советов с обязательным привлечением ведущих ученых, работающих в области охотоведения и ведения охотничьего хозяйства.

7. Создание стандартов обучения студентов профильных охотоведческих вузов самими вузами с целью усиления специализации обучения.

8. В программах обучения студентов профильных охотоведческих вузов уделить особое внимание на увеличение объемов преподавания географических дисциплин.

9. Пересмотр требований к защитам диссертаций по специальности «Звероводство и охотоведение» и к должностной переаттестации научных работников, занимающихся проблемами охотоведения, снятие обязательных требований по публикациям в реферируемых журналах по списку ВАК в связи с отсутствием таковых.

Кузякин В.А.,

Действительный член ПАНИ (МО ПАНИ),

доктор биологических наук, профессор

Комментарии для этой записи закрыты