Война 1941–1945 гг. неслучайно вошла в историю как Великая Отечественная. В строй встали представители всех слоев общества – от сталинских выдвиженцев до детей незаконно репрессированных, так называемых «врагов народа». Да и большинство этих совсем не врагов, осужденных «тройками», по счастью, не к «вышке», а к заключению, рвались из-за гулаговской колючки на фронт – защищать свою Родину.
В боях с гитлеровцами был тяжело ранен и потерял ногу сын последнего эмира Бухарского Шахмурад Олимов, доблестно сражавшийся в рядах Красной Армии. Впоследствии он дослужился до генеральского звания и преподавал Военной академии им. М. В. Фрунзе. Праправнучка Николая I – Наталья Андросова – работала водителем грузовика, доставляла на передовую продукты. Представители многих знатных родов, скрывавшиеся под другими фамилиями от «органов», брали в руки винтовки. Потомки известных людей, которые прикрыться липовыми паспортами от властей не сумели, поступали так же. К ним относятся и праправнуки великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Читателю, наверное, будет интересно узнать, что в Ленинградской битве участвовали четверо потомков поэта.
Великого предка не подвели
В июле 1941 года вступил в ряды народного ополчения студент Ленинградского университета Александр Сергеевич Данилевский (1911–1969). Праправнук Пушкина и одновременно правнучатый племянник Гоголя, Данилевский попал в артиллерийско-пулеметный батальон Василеостровской дивизии народного ополчения, которая вскоре вступила в бой. Потом Александра Сергеевича назначили санинструктором. И многие раненые были обязаны своей жизнью праправнуку Пушкина, который вынес их с поля боя. Войну он завершил капитаном медицинской службы, кавалером ордена Красной Звезды. Но скромный человек, учёный с мировым именем, в 1955 году возглавивший кафедру энтомологии Ленинградского государственного университета, А. С. Данилевский никогда не кичился ни своими фронтовыми подвигами, ни происхождением.
В 1942-м, во время операции на Синявинских болотах, вместе с боевыми товарищами пытался прорвать блокаду Ленинграда праправнук Пушкина миномётчик Олег Всеволодович Кологривов (1919–1984), ушедший на фронт с третьего курса Московского института прикладного и декоративного искусства. Красноармеец был тяжело ранен осколком в грудь навылет. После выздоровления он продолжил воевать с фашистами – участвовал в освобождении Гдова, Пскова, опять получил ранение. После выздоровления – вернулся в строй... был ранен. Боевой путь Олега Кологривова, кавалера многих боевых наград, завершился в Берлине! После войны Олег Всеволодович доучился в институте, работал художником.
Моряком-зенитчиком, а потом и командиром орудийного расчёта на Краснознамённом Балтийском флоте с 1943-го служил праправнук поэта Борис Борисович Пушкин (1926–2013). Воевал на Балтике и другой праправнук – краснофлотец Александр Иванович Писнячевский (1921–1974).
Участвовали во Второй мировой – правда, вдали от Невской твердыни – и два правнука А. С. Пушкина. Выпускник Царскосельского лицея Михаил Павлович Воронцов-Вельяминов (1885–1951) был активным участником французского Сопротивления. В итоге – арест, концлагерь. Другой правнук – лейтенант Григорий Григорьевич Пушкин (1913–1997) воевал разведчиком в составе Первой гвардейской десантной дивизии под Старой Руссой. Участвовал в сражении на Орловско-Курской дуге. Освобождал Харьков, форсировал Днепр. Имел много боевых наград, том числе – два ордена.
Военная судьба к потомкам Александра Сергеевича отнеслась благосклонно, но всё же взяла страшную дань: при выполнении боевого задания погиб праправнук поэта, английский капитан Джордж Майкл Александр Уэрнер (1918–1942).
Знакомясь с генеалогическим древом А. С. Пушкина (а теперь, благодаря Интернету, это сделать совсем не сложно), каждый желающий может убедиться: все потомки великого поэта – мужчины – ушли на фронт, некоторые – прямо со школьной скамьи!
Кавалеры ордена Святого Георгия – участники Ленинградской битвы
В героической обороне Ленинграда от немецких и финских войск участвовало немало ветеранов Первой мировой войны, награждённых «Знаками отличия военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия». О многих из них написано немало статей в периодической и ведомственной печати. В этих заметка речь пойдёт о кавалерах ордена Святого Георгия 4-й степени. Как мне удалось установить в ходе многолетних розысков героев обороны Невской твердыни, в первые месяцы Великой Отечественной войны в Ленинграде находились четыре таких кавалера. И каждый из них стремился внести свой вклад в победу над врагом.
Михаил Лаврентьевич Банщиков (1877-1945), бывший младший врач крейсера «Варяг», участник знаменитого боя у Чемульпо, трудился в городском здравоохранении, военврач Евгений Александрович Матушкин (1890-1959), и.д. старшего врача 21-го Сибирского стрелкового полка проявил героизм в бою 1-го августа 1915 г. – в Военно-морской медицинской академии. Бывшие «золотопогонники», а теперь представители высшего комсостава Красной Армии и Красного Флота занимались преподавательской работой: контр-адмирал Всеволод Андреевич Унковский (1884-1969, ссылаясь на свою религиозность в ВКП(б) не вступал!) – в Военно-морской академии, а генерал-лейтенант Дмитрий Николаевич Надёжный (1873-1945) – в Военно-медицинской академии. Жил и трудился в Северной столице награждённый Золотым Георгиевским оружием с надписью «За храбрость» контр-адмирал «старой власти», командовавший в Первую мировую дивизией траления Балтийского моря, выдающийся специалист минного дела Пётр Павлович Киткин (упрямо писавший в графе национальность «великоросс» и отказывавшийся вступать в партию большевиков).
Из них весь период героической борьбы с немецко-финскими войсками в 1941-1944 годах активным участником обороны Ленинграда были доктор Банщиков и возвращённый «с гражданки» на службу в мае 1942-го в звании капитана 1 ранга 65-летний минёр П.П. Киткин (1877-1954). Уже тяжело больного генерала Д.Н. Надёжного в 1941-м отправили в Самарканд и вскоре уволили в отставку (он скончался в начале 1945-го в Москве).
В ноябре-декабре 1941 года в Киров была эвакуирована Военно-морская медицинская академия. Отправился с коллегами в Киров и доцент, заместитель начальника кафедры кожных и венерических болезней ВММА Е.А. Матушкин. Но он часто выезжал в воинские части, проводил исследования (в я 1945-м Евгений Александрович защитил докторскую диссертацию по эпидермофитии).
В.А.Унковского (кстати, единственного советского адмирала – участника обороны Порт-Артура и кавалера ордена Св. Георгия) в 1943-м направили на Северный флот. Опытный специалист, начальник кафедры артиллерийской стрельбы Военно-морской академии профессор Унковский, разрабатывал и внедрял там ряд мероприятий по повышению эффективности стрельбы береговых батарей. Довелось ему с отрядом эсминцев выходить и навстречу арктическим конвоям союзников. Отважный моряк был серьёзно ранен 7 ноября 1943-го при налете авиации противника, но – остался в строю. Более того: в конце войны уже вице-адмирала Унковского командировали на эскадру Тихоокеанского флота и через сорок лет он вновь сразился с японцами!
Что касается Михаила Лаврентьевича Банщикова, то Георгиевский кавалер самоотверженно, как и подобает настоящему лекарю, всю блокаду исполнял профессиональный долг, работал главным врачом больницы имени И.Г. Коняшина.
В феврале 1943-го доктору присвоили звание заслуженного врача РСФСР, а вскоре наградили и орденом Ленина «за самоотверженную работу и выдающиеся заслуги в деле охраны здоровья трудящихся города и бойцов Ленинградского фронта в период войны с немецко-фашистскими захватчиками» (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1944 года). К сожалению, заслуженный ветеран, награждённый также дорогими его сердцу медалями «За бой „Варяга“ и „Корейца“ 27января 1904 года при Чемульпо» и «За оборону Ленинграда», оказался в числе жертв, ослабленные организмы которых последствия блокады, как шальные пули на излёте, добили в 1945-м. Но в военные годы он стал первым (!) участником обороны Ленинграда - кавалером ордена Святого Георгия, награждённым высшей наградой СССР (В.А. Унковский получил орден Ленина позже, как и профессор, полковник медицинской службы Е.А. Матушкин).
Стал кавалером ордена Ленина и обладатель Георгиевского оружия, П.П. Киткин (ранее удостоенный орденов Красного Знамени и Красной Звезды, медали «За оборону Ленинграда». А 5 ноября 1944 года Петра Павловича Киткина, все блокадные годы занимавшегося усовершенствованием минно-трального оружия и методов его использования, второй раз в жизни произвели в контр-адмиралы.
Рассказ о кавалерах высшего боевого ордена Российской империи – участниках Ленинградской битвы был бы неполным, не упомяни автор капитана императорской лейб-гвардии и советского генерал-майора Богдана Константиновича Колчигина (1895-1976), с 17 февраля 1944 года командовавшего 7-м гвардейским стрелковым корпусом, который в составе 10-й гвардейской армии 2-го Прибалтийского фронта успешно действовал в Ленинградско-Новгородской наступательной операции. Но 29 февраля 1944-го Б. К. Колчигин был тяжело ранен, его отправили в госпиталь, в котором комкор перенёс ампутацию правой ступни и узнал о присвоении ему звания генерал-лейтенант. Больше на фронт Георгиевский кавалер не вернулся: в феврале 1945 года генерала наградили орденом Ленина, а в июне уволили из Вооружённых Сил в отставку по болезни.
Надеюсь, что эти краткие заметки дадут повод к увековечиванию памяти о настоящих героях нашего Отечества, чьи имена не должны быть забыты! Тем более, что некоторые «кухонные стратеги», как их ранее именовали, стараются подсунуть в портретную галерею героев войны таких персонажей, что просто кровь стынет в жилах!
Петля для предателя
Да, в новое тысячелетие наша страна вступила без учебника по истории России. Что ж - ничего удивительного: слишком много кумиров в предшествующее десятилетие было свергнуто с пьедесталов, не все герои извлечены из небытия. А история любого государства складывается из поступков отдельных личностей. Но когда ученые основательно взболтали колбу с историческим коктейлем двадцатого столетия, на поверхности оказались многие странные, а порой и страшные личности, которых, скорые на руку «независимо мыслящие» псевдолетописцы, тотчас принялись преподносить нам как непонятых народом героев. Этаких дон кихотов новейшей истории, нимало не озаботясь тем, что в отличие от господина Ламанчского, рыцари это не печального, а, скорее, кровавого образа.
В разряд таких «дон кихотов» включили и генерала Власова. Его защита строится, в основном, на двух позициях (все остальное - словесная шелуха): генерал - не предатель, а борец с режимом, который все равно рухнул и, Власов - советский аналог Штауффенберга.
Не замечать подобные высказывания - опасно. В большинстве своем народ российский привык верить печатному слову: раз написано - так оно и есть. Поэтому столь популярны у нас изложения и зачастую остаются незамеченными опровержения. Не собираясь в данном повествовании заниматься опровержениями доводов сторонников Власова, предлагаю читателям рассмотреть лишь фактическую сторону дела.
Итак, Власов и Штауффенберг. Немецкий полковник никогда не боролся с прусским милитаризмом - основным противником Штауффенберга и его единомышленников была гитлеровская верхушка. Грамотный офицер генерального штаба не мог не понимать, что проповедуя идею превосходства одной нации «тысячелетнего рейха» не построить. Планировалось произвести замену ключевых фигур на менее одиозные, отказаться от наиболее неприемлимых нацистских принципов - и всё. Мир - на определённом промежутке времени. Большего от воспитанника немецкой военной школы, изначально приученного к планированию войн и наступательных акций и ожидать было нельзя. Штауффенберг не считал себя изменником Германии, так как действовал, в конечном итоге, в её интересах.
Присяга фюреру? Но не следует забывать: для потомственного аристократа (герб этого рода известен в Европе с XIII века) графа Клауса Филиппа Марии Шенка фон Штауффенберга, сына обер-гофмейстера Вюртембергского короля и придворной дамы королевы, потомка великого Гнейзенау, Гитлер был плебеем и выскочкой.
Штауффенберг возглавил заговор военных, находясь на территории своей страны, прекрасно понимая неизбежность смерти в случае провала. Власов - просто-напросто струсил, когда опасность угрожала лично ему, сдался в плен. А на следующий день выкладывал генерал-полковнику Герхарду Линдеманну не планы по борьбе с коммунистическим режимом, а военные тайны, которыми владел как заместитель командующего Волховским фронтом.
В начале войны Штауффенберг активно проталкивал через генштаб свои идеи по созданию национальных добровольческих армий. Следовательно Власов, в конце концов возглавивший РОА, рассматривался не более, чем командир одного из подобных легионов. Для немцев Власов личностью не был, в военных и политических планах ему никакой серьезной роли не отводилось. Гитлер не раз повторял: “Революция делается только теми людьми, которые находятся внутри государства, а не вне его”. А на совещании летом 1943 года сказал: «...этот генерал Власов в наших тыловых районах мне совершенно не нужен... Он мне нужен только на передовой».
Лидеров, на которых делают серьезную ставку в расчете на успешный исход войны, как известно, туда не посылают - опасно. В приказе же генерал-фельдмаршала Кейтеля от 17 апреля 1943-го говорилось: «...в операциях чисто пропагандистского характера может потребоваться имя Власова, но не его личность».
При этом в приказе Кейтель называет Власова «военнопленным русским генералом» - и не больше. Но это так его именовали на бумаге. В разговорной речи выбирали более резкие выражения, например: «Эта русская свинья Власов» (Гиммлер, на совещании у фюрера).
Наконец, значительную роль в «увековечении» памяти А.А.Власова сыграли, сами того не желая, некоторые советские историки, назвав «власовцами» всех бойцов РОА. На самом деле, они таковыми никогда не были.
«Русская освободительная армия» формировалась из предателей и военнопленных. Но солдаты сдавались и попадали в плен к врагу, а предатели шли на службу к немцам, а не к Власову. Его имя до войны широкой известностью в СССР не пользовалось, а после перехода к немцам о Власове знали только как о предателе. К нему не шли, как шли к Деникину или Колчаку, Петлюре или Махно - не та фигура.
Да и вёл-то он себя не как лидер. Тот же Деникин по окончании гражданской войны отказался от английской пенсии, справедливо заметив, что русскому генералу платить деньги может только русское правительство. Власов - охотно харчевался на немецких кухнях, при аресте в сорок пятом у него обнаружили тридцать тысяч рейхсмарок, припрятанных «на чёрный день». Жил с комфортом - даже обзавелся немецкой женой - вдовой офицера СС Адель Биллинберг (после войны она попытается получить пенсию за повешенного мужа, как генеральская вдова!).
Один из командиров белогвардейских корпусов, генерал Слащёв, во время гражданской не носил погон, считая, что добровольческая армия опозорила их грабежами и насилиями. Власов у немцев тоже погон не носил, но с удовольствием облачался в удобную шинель генерала вермахта. «На всякий случай» хранил книжку начальствующего состава РККА и... партбилет.
Хорошо, Власов был не лидер. Но, может быть, тогда борец за счастливую народную долю? Многие ссылаются на его так называемое «смоленское воззвание» к народу, прочие пропагандистские выступления. Но сам Власов впоследствии объяснял, что тексты воззваний составляли немцы, а он их только слегка редактировал. Бывший генерал сетовал:
«До 1944 года немцы все делали сами, а нас использовали лишь как выгодную для них вывеску».
И правильно, кстати, поступали, потому что неотредактированный Власов русскими людьми вряд ли воспринимался бы как патриот. Весной 1943 года он совершил “турне” по частям группы армий “Север”. О том, какой “любовью к Родине” были проникнуты речи бывшего командарма, можно судить по случаю на банкете в Гатчине.
Уверовав в собственную значимость, разошедшийся Власов заверил немецкое командование: если ему сейчас дадут две ударные дивизии, он быстро возьмёт Ленинград, так как жители измучены блокадой. И тогда он, Власов-победитель, устроит в городе роскошный банкет, на который заранее приглашает генералитет вермахта.
Подобной наглостью был возмущён Гитлер. Он приказал немедленно отозвать Власова с фронта, а при повторении попыток разыграть из себя роль российского лидера, немедленно расстрелять. И фюрера можно понять: 2-я ударная, которой раньше командовал Власов, бьёт немцев на Ленинградском фронте, а он тут в пьяном угаре входит в Ленинград победителем и немецкими продуктами собирается угощать немецких генералов. Зарвался!
В итоге фюреру все же пришлось пустить в дело РОА - на фронте не хватало «пушечного мяса» и в рейхе формировали части даже из подростков. Но никакого «освободительного» характера РОА уже не имела. Да и немецкое командование особых надежд на неё не возлагало. Высокопоставленный генерал вермахта Курт фон Типпельскирх после войны напишет, что «власовская армия» несмотря на ее большую численность, была мертворождённым плодом.
А как воспринимали её советские части - наглядно свидетельствуют воспоминания ветерана 2-й ударной И.Левина:
«На участке нашей 2-й ударной армии я помню лишь один бой с власовцами. Где-то в Восточной Пруссии, под Кенигсбергом, наш танковый десант наткнулся на крупную немецкую часть, в состав которой входил батальон власовцев.
После ожесточенного боя враг был рассеян. По донесениям с передовой: взяли много пленных, немцев и власовцев. Но до штаба армии дошли только немцы. Ни одного человека со знаком РОА не довели. Можно высказать по этому поводу массу слов... Но что бы не сказали, никто не имеет права осудить наших не остывших от боя солдат-десантников, только что потерявших от рук предателей своих друзей...».
Власовской армии в принципе не на что было рассчитывать. В тридцатых-сороковых годах двадцатого века в нашей стране для людей огромное значение имела сила личного примера. Отсюда - стахановское движение, ворошиловские стрелки. В годы войны бойцы сознательно повторяли подвиг Матросова, лётчики - Талалихина, снайперы - достижения Смолячкова. И примером гражданского мужества для людей был подвиг Космодемьянской, а не деятельность Власова. Ему не могло найтись места в этом ряду.
В то время слово «эсэсовец» было самым худшим ругательством - куда там подчас незлобивому русскому мату. А Власов вёл пропаганду при помощи обергруппенфюрера СС Геббельса, снаряжал и вооружал РОА под руководством рейхсфюрера СС Гиммлера, в спутницы жизни избрал эсэсовскую вдову. И, наконец, само служебное удостоверение командующего «Русской (!) освободительной армией» Власову подписал генерал СС (!) Крегер. Не слишком ли сильное влечение к охранным отрядам нацистской партии для «носителя высоких идей», борца за «свободную Россию»?
В описываемый исторический период человек, имевший какое-либо отношение к СС, мог рассчитывать в лучшем случае на место в тюремной камере. Но не на политическом Олимпе. И такого мнения придерживались не только в СССР.
После войны предателей судили по всей Европе. Квислинга в Норвегии расстреляли, подписавший капитуляцию перед Германией бельгийский король Леопольд III вынужден был отречься от престола. Маршала Петэна во Франции осудили на смерть, потом заменённую пожизненным заключением. По приговору народного трибунала как военного преступника в Румынии казнили Антонеску. Если подобная кара постигла предателей первой величины, то на что могли рассчитывать более мелкие сошки типа Власова? Только на пулю или петлю.
И представлять сегодня явного предателя в роли мученика и «страдальца за народ» - значит сознательно заниматься лжепатриотической пропагандой. Это - гораздо хуже, чем торговать с лотков гитлеровской «Майн кампф». Потому что с давних пор повелось - страдальцев на Руси любят, жалеют. Но Власов - не юродивый калека. И эшафот вместо трибуны ему воздвигли по заслугам.
***
А как же ветераны Второй ударной? Их, участников прорыва блокады и знаменитой операции 1944-го – «Январский гром» сегодня осталось менее тридцати. И они, как и другие бойцы и командиры Красной Армии, моряки Балтфлота, Ладожской и Онежской флотилий, блокадники принимают заслуженные поздравления со славным юбилеем Ленинградской Победы. И мы, потомки победителей, уверены: именно их имена останутся в истории. Имена защитников города, единственного за всю писаную мировую историю, выдержавшего столь длительную блокаду – и победившего врага!
Виктор Кокосов,
член Союза писателей России