13 июля в Риге на мемориале выдающегося русского романиста, автора исторических миниатюр, академика ПАНИ Валентина Саввича Пикуля на Лесном кладбище в день 95-летия со дня рождения состоялся ежегодный Час памяти. Как всегда прочувствованное, содержательное Слово сказала Берегиня писателя, его вдова, академик и лауреат премий ПАНИ, член Союза писателей России Антонина Ильинична Пикуль. И о военной юности, о постоянной работе над собой, любви к русской словесности, со временем ставшей страстью букиниста, коллекционера исторических портретов, о непростых отношениях с издательствами и в то же время о непрестанном росте тиражей выходящих в свет книжных новинок Пикуля. И об увеличении числа читателей, встречах романиста со своей аудиторией, в том числе в рижском окружном Доме офицеров, где она заведовала библиотекой, а Валентин Саввич постоянно обращался за помощью в поисках той или иной необходимой ему книги или в составлении тематической библиографии.
А.И.Пикуль особо отметила многогранность творческой личности ставшего кумиром читателей В.С.Пикуля, у которого, несмотря на его напряжённую литературную работу, всё же находилось время для общения с коллегами по перу, приёма гостей (в том числе своего ровесника, академика РАН, РАМН, ПАНИ, Героя Социалистического труда, знаменитого хирурга В.К.Калнберза, которому 2 июля также исполнилось бы 95 лет; по пути я возложил цветы и на могилу этого замечательного, светлого человека, чьи фотопортреты писателя и Берегини вошли в мой сборник стихов «Мерцай, Пикулия!»). Изыскивал Пикуль время и для поездок по Латвии во время написания новых романов и миниатюр, вместе с женой посетил Венден (Цесис), Бауск, Митаву (Елгаву), Либаву (Лиепаю) и другие места. Появлялся и на книжном рынке, в букинистических магазинах, где его нередко поджидали поклонники его таланта в ожидании поймать долгожданный автограф; не тратя драгоценного времени, романист обычно делал росчерк: «В.Пикуль. Рига. ХХ век». И так и остался физически в своём ХХ веке, хотя его наследие сполна перешло в век ХХI-й, оказавшийся столь сложным, противоречивым и непредсказуемым…
Перешла в новое измерение и Пикулиана: в сети можно читать многие его книги, читать о нём и его творчестве, смотреть фильмы по его историческим романам, а ночью пытаться разглядеть в мерцающем чёрном пространстве малую звезду Пикулия.
Академик ПАНИ, профессор, член Союза писателей России, доктор экономики Вячеслав Евгеньевич Алтухов поделился раздумьями по мотивам своей книги об исторических миниатюрах мастера сего жанра (к слову, в 1920-30-е миниатюры, короткую историческую прозу весьма художественно создавали ставшие рижанами С.Р.Минцлов, участник Первой мировой войны, генерал-майор Ю.И.Галич (Гончаренко), места упокоения которых на Покровском кладбище не раз посещал В.С.Пикуль. – С.Ж.).
Автор этих строк, отметив, что у каждого читателя свой путь в обширный мир Пикулианы, признался, что и в этом году возложил цветы на мемориале классика русской литературы 9 мая, а затем 13 мая на общем собрании членов Союза писателей Латвии (естественно, на гослитязыке), взяв в прениях микрофон, задал риторический, но и философский вопрос, почему в стране развязана столь безудержная «охота на ведьм» в лице русских писателей. В частности, уходящий с политсцены 13-й Сейм, который многим избирателям хотелось распустить, успел голоснуть за снятие названия с аллеи Пикуля близ устья Даугавы (Западной Двины) и крепости Усть-Двинск. Просто безумие! Ибо романист был наречён ими в СМИ и междусобойчиках «имперским» писателем, хотя в литературоведении нет данного понятия (!). Есть лишь стиль ампир, современный Пушкину и его эпохе, образцы которого широко представлены в старой Риге, Рундальском, Елгавском, Вецпиебалгском (Шереметьевском) и др. дворцах. В конце лета 2022 г. ярким литературно-музыкальным праздником мы отметили 5-летие аллеи ПИКУЛЯ близ дачи, где на берегу Балтики он каждое лето продолжал писать свои романы, напр., «Фаворит».
Прозвучало также стихотворение «Пикуль и русские поэты». Участникам Часа памяти были вручены два свежих номера «Вестника Пикулианы» и публицистическая книга С.Журавлёва в год 35-летия деятельности русских обществ в ЛР «Обществу «Баян» – 160 лет (аnno 1863, Рига); и ещё раз о «перемещении» памятника Пушкину» (Рига, 2023). Автор этой заметки напомнил, что и в Санкт-Петербурге чтят память великого земляка, его портреты, стихи, материалы о нём регулярно появляются на портале ПАНИ и в прессе, проходят вечера памяти; в школе, где до войны учился Валентин Саввич, в этом году моё стихотворение «Берегиня» (посвящение А.И.Пикуль) прочёл артист театра.
К надгробному памятнику был возложен пышный букет тёмно-красных роз от Посольства РФ в Латвии, цветы от русской общественности, знакомых романиста и почитателей его бессмертного творчества.
Жаль, что московское издательство не успело к 13 июля выпустить коллективный сборник поэтических посвящений юбиляру (около 100 авторов из Латвии и России). Однако, когда он выйдет, надеюсь, его экземпляры получат и коллеги в городе на Неве.
Путь к Пикулю продолжается.
ИЗ ПОЭТИЧЕСКИХ ПОСВЯЩЕНИЙ
Валентин Пикуль и русские поэты
Поэтов русских Пикуль обожал. Он в Ленинграде рос – и видел часто
дворцы, черты Петра –
и в день ненастный, и в солнечные дни их созерцал.
От Петербурга был неотделим и свят, и светел вечно лик поэта.
Адмиралтейская игла согрета была его теплом. И Пикуль с ним,
поэтом вдохновенным, вдаль шагал –
бывал певец на Мойке, на Фонтанке,
и Летний сад не раз он воспевал,
подошвой трогал здесь булыжник гладкий…
И во дворцах, в салонах он бывал, ревнуя Натали свою украдкой,
но пылкий взор ревнивца выдавал –
и морщился Дантес нахально-гадкий!..
О, Петербург! Был полон жизни град столичный на Неве – и экипажи
по Невскому летели… Наугад бродили дамы в залах Эрмитажа…
И золотой брегет звонил обед Онегину, Каверину – иль время
спешить в театр… И с ними это бремя не раз делил и театрал-поэт.
Век Бриллиантовый и Золотой друг друга проникали в Петербурге.
В них жил ночной порою жизнью бурной
и бывший юнга – мыслью и душой!..
Но он не только молодость свою
связал с Дворцовой площадью и Невским –
не стал писать поэмы-однодневки, романы посвящал он бытию!..
И Пушкина живым изобразил в миниатюре «День Петра и Павла».
…Тельняшку Пикуль в Питере носил –
бог весть, куда он в ней ночами плавал!..
21.05.2023
Нападки на русских классиков и торжество истины
Нацистский бульдозер, вандалов каток – не ведают лиха, не знают дорог.
Злорадно прикатят – крушить и сносить –
и вновь монументу на свете не быть.
А может, подгонят машину с бортом – и ночью погрузят – и дело с концом.
И, КАК НА МОГИЛЕ, ЗАТОПЧУТ ЦВЕТЫ…
ПОДУМАЕШЬ, ПУШКИН, КАНОН КРАСОТЫ!
И нём не нуждается новая власть. Хотя не хотелось Поэту пропасть,
на шею ему надевали петлю…
Но я, хоть не Пушкин, всех помнить молю:
чудесный шедевр у канала стоял – и счастье сполна посвящённым давал.
С ним рядом счастливо к поэзии шли – и в памяти строки его берегли…
Наследие – золото, вовсе не дым. И Пушкин вандалами – НЕПОБЕДИМ!
Хотя заносили секиру над ним, и мазали краской, стращали мечом.
Но Пушкин в их бреднях отнюдь ни при чём!
КОМПОСТЕР ПОЛИТИКИ БЬЁТ ПО МОЗГАМ
ЮНЦАМ, И ГЛУПЦАМ, И СОВСЕМ ПОДЛЕЦАМ,
нет света поэзии в тёмной душе, в сознании злобном – пустые клише:
газетные штампы, и «фейки», и ложь! Куда с этим грузом идёт молодёжь?
Нацистский бульдозер, в башке клевета… Их видя, поэты сомкнули уста.
О праведной крови Поэта в сети ни слова, одни лишь нападки…
«ПРОСТИ» –
чуть слышно по-русски звучало в те дни, когда над Поэтом глумились они.**
И, ночью за жертвой подъехав тайком, его повязали, поддели крюком…
И всё – и ночная кругом тишина. Расправились в Риге с Поэтом сполна!..
***
Что делать? И Пикуль от них пострадал. У моря аллею преступный вандал
писателя имени тупо лишил, как будто он там в Болдерае не жил…
И тут же – мандатов закончился срок! Истёк – и вандалов засыпал песок
истории древней ливонской – как мух. А светоч поэзии, нет, не потух!
НАД РИГОЙ БЛЕСТИТ, КАК ПЕТУХ ЗОЛОТОЙ –
СЕРДЦА НАПОЛНЯЕТ ЖИВОЙ КРАСОТОЙ!
16.07.2023
* Никому не ведомо, как снимали/«перемещали» памятник Поэту – бронзовый шедевр
российского скульптора, академика, Народного художника РФ А.М.Таратынова, ныне
живущего в Голландии. Однако памятник в течение более десятка лет время от времени
подвергался «акциям» глумления (даже со стороны малоумных, русофобски настроенных
студентов-художников в ходе их некой бескультурной «пиар-акции» и особенно весной
с.г., незадолго до его абсолютно беззаконного перемещения. Рижская дума в лице вице-
мэра Линды О. в течение месяца (!) не удосужилась/не смогла дать ответ на письмо
членкора ПАНИ С.В.Разумовского о причинах «перемещения» (читай: ДЕМОНТАЖА)
столь знакового и дорогого сердцам любителей поэзии, русских рижан монумента. А что
может ответить одна из разжигателей вражды к русскому поэту, если в её речах в думе и
блиц-опросе для ТВ озвучена лишь политистерика («опасен для Риги», может накликать
беду, танки войдут в город) и откровенная русофобия, т.е. социопатия. Полный абсурд!
На фоне абсолютного отсутствия аргументов. А где их взять? Особенно если прочесть
Ст.7 Венецианской конвенции 1964 г., запрещающей перемещение памятника и его части,
что является основополагающим принципом ЮНЕСКО. Как верно отметил один депутат
РД, двигать памятники – всё равно, что рвать листы из КНИГИ ИСТОРИИ СТРАНЫ.
Но латвийские политузколобики надрали уже сотни листов. Вот уж ЧЁРНАЯ КНИГА…
** Как верно говорил Сократ, причиной преступления является невежество, НЕЗНАНИЕ.
Ещё в 1990-е гг. у латышской учащейся молодёжи вдруг отняли возможность изучения
русской литературы в школе. И вот в течение 30-летия возросли ядовитые и колючие
«цветы зла» (Бодлер), общество пожинает плоды духовной беспросветности, мракобесия,
русофобии, порабощения незрелых умов недорослей всемирной «паутиной»!..
Триптих «На русском Севере»
1. Юнги на Соловках (По прочтении
повести В.С.Пикуля «Мальчики с бантиками»)
Юнги, юнги –
юношеской дружбой их навек спаяли Соловки.
И казались счастьем, а не службой летние и зимние деньки.
Символично то, что юный Пикуль
там крушил решётки, где был С.Л.О.Н.* –
Соловецкий лагерь, чтоб возникла
Школа юнг, где бы учился он.
И валили бронзовые сосны,
и тесали брёвна, чтобы кубрик встал,
там, где скалы озаряло солнце и на Кремль ветер налетал...
Встарь монахи Соловки обжили и стояли за святую Русь,
многие здесь головы сложили, даже башни затаили грусть.
Кровь и подвиг каждый камень видел,
слышал стоны корабельный лес.
От секиры грозной падал викинг,
от меча поморы гибли здесь.
И шагая строем на ученья, на плацу чеканя четкий шаг,
юнга сердцем чувствовал значенье
этой школы, как небесный знак.
Монастырь и древний крест поклонный,
и голубизна Святых озёр –
всё манило, как любовь влюблённых,
и любовью наполняло взор.
И казались счастьем, а не службой летние и зимние деньки.
Юнги, юнги – юношеской дружбой
их навек спаяли Соловки...
23 июня 2017 г.
* С.Л.О.Н. – Соловецкий лагерь особого назначения.
2. Юнга на русском Севере
В мирах планета крутится волчком,
блюдя во мгле закон гирокомпаса.
И даже юнга вдруг узнал о том,
который верил лишь в боеприпасы.
Ведёт на ИСТИННЫЙ МЕРИДИАН
заветная указка гироскопа,
и не собьют с пути ни океан,
ни шторм, ни дымка у брегов Европы.
Ну, а пока для юнги сладок сон
под сполохами дивного сияния!
На корабле, в бою, обрящет он
за райский сон в победе оправдание!
Ну, а пока спят порох и металл,
Полярный круг шлёт отблески мерцания.
Как очевидец – Пикуль – написал:
«павлиний хвост полярного сияния»...
3. На эсминце «Грозящий»
Рассекает волны в грозный шторм эсминец,
рассекает грозно – и в грозу, и в штиль,
хоть грозят рожками, подплывая, мины,
над бортами вьётся водяная пыль.
Брызги, крики чаек... Море за кормою –
в хлопьях, в клочьях пены; вьются буруны.
И обледененье грозною зимою
на металле грозным спутником войны...
И подчас волною вахтенных срывало
с палубы в пучину – бил нещадно шквал,
ледяною коркой тросы покрывало,
и скользил повсюду под ногой металл...
И бачок с обедом донести непросто
было до каюты, до своих старшин,
если в море волны бушевали грозно,
воздымая лапы ледяных вершин...
В лютый шторм эсминец в вертикаль, как пика,
вдруг на миг над бездной грозною вставал.
Но с «Грозящим» сжился бравый юнга Пикуль
и нередко ломом грозный лёд сбивал...
Так характер юнги море закаляло,
шлифовало волю штормом и войной.
А порою смутно песню навевало
на «Грозящем» море ласковой волной.
Но забыть о взрывах и о бомбах донных,
гибели подлодок юнгам не дано.
...Море поглощало грузом многотонным
крейсера, линкоры – всё легло на дно...
А у юнги память с грузом впечатлений.
Кораблей погибших юнге не забыть.
Роковых мгновений и ушедших в Лету
без пера, бумаги – в сердце не избыть.
И на бескозырке золотом «Грозящий» –
как напоминанье о тех грозных днях,
о дымах над морем, о волне кипящей
и о настоящей дружбе на волнах...
Езда в Незнаемое,
или Дуб на острове Морица
«Поедем в Курляндию!» – Пикуль мечтал.
Воочью дуб Морица на Морицсала
пред взором его исполином стоял,
о принце Саксонском перо начертало…
«Закажем такси – и на остров, вперёд!»
Но стала жена его гласом рассудка
помимо озёрных загадочных вод:
«На остров… без лодки? Фантазия, шутка!»
И Пикуль, согласно внимая жене,
согласно кивнул, покоряясь натуре.
А ночью… ветвями шумит в тишине
дуб Морица Пикулю – в миниатюре…
Он так и творил – между гранями жил,
от прошлого Лета его отделяла.
А Пикуль ночами с Хароном дружил
и прошлое юнги ему помогало.
Он плавал с Хароном туда и сюда,
как викинг Истории, душ врачеватель.
И тёмная, вечная Леты вода
шептала ночами ему: «Ты – писатель!»
Воочию вижу я: «Пикуль плывёт
в Курляндию, к озеру, на Морицсала.
Харон по его повеленью гребёт.
Ведь плыть им обоим Судьба начертала…
Пикуль в Вендене,
или Причащение к Истории
…В тенистый город на холмах, в любимый старый Венден
писатель едет на такси – как причаститься, едет.
Здесь шли года. Здесь шли века. По этим древним плитам.
Монахи шли – и шли войска. По улочкам забытым.
Здесь, умиляясь стариной, глядел в восторге Пикуль,
как окна по-над мостовой к булыжнику приникли.
Домишки встали из земли, из глубины столетий,
как бы из толщи проросли с мечтой о тёплом лете.
Здесь подзывал к себе жену он, духа врачеватель,
чтобы послушать тишину, как давних дней приятель.
Здесь, в Вендене, епископ жил, не раз бывал магистр
фон Плеттенберг – врагов губил он, на расправу быстр.
Бывал и Грозный Иоанн под этими стенами.
Как будто ненавистью пьян, командовал полками.
Изменник Магнус трепетал, принц датский, перед гневом
царя, когда сверкал металл у стен под серым небом.
Быть может, именем своим, ведущим нитью к вендам, *
к истокам Пикуля манил старинный тихий Венден.
Скакал здесь Тихонов, гусар, что позже стал поэтом.**
Не знаю, знал ли Пикуль сам или не знал об этом.
Но точно знаю: наезжал в лифляндский город Саввич.
И дань раздумьям отдавал о бренности и славе.
Мечтали Фёдор Сологуб и Аполлон Коринфский
о тайнах башен, милых губ и катакомбах римских.
И, снова слыша слово Кесь, что по-латышски Цесис,
припоминаю: Грозный здесь простил, а не повесил.
Господь, помилуй и спаси! Воочью вижу: в Венден
вновь Пикуль едет на такси. Как причаститься, едет…
* Славянское племя вендов дало название Венедскому (Балтийскому)морю,
реке Венте, в устье которой оно обитало, г. Вентспилсу (Виндаве) и
г. Вендену; «вено» по-эстонски и по-фински значит «русский».
** Николай Тихонов, участник I Мировой войны, автор стихов о Латвии,
в том числе Вендене.
Ночь Пикуля
Ночь распростёрла свой Покров над Ригой, Латвией, Европой…
И Пикуль снова в путь готов. Вдаль от стола уводят тропы…
И в рижской гавани фрегат ему приказом свыше подан,
чтоб плыл он Летой наугад и на борту вершил свой подвиг.
В кают-компании друзья готовы спор уже затеять
и все сомнения рассеять о многих тайнах бытия…
Здесь Карамзин и Костомаров, старик Ключевский, Соловьев.
Семевский мирно закемарил, и Валишевский в царстве снов…
На пыльной полке спит Пыляев, знаток истории столиц.
А разговор, как путь, петляет от коронаций до гробниц.
Порой и летописец Нестор гласит о древних племенах –
в беседе с Пикулем уместно сказать о русских рубежах.
И помянуть варягов-вендов, летьголу, сель, словен и чюдь,
ятвягов, вагров, пруссов-лембов и лютичей – всех помянуть…
Топоним Валка значит «битва», а Цесис – прежний Венден, Кесь,
старославянские молитвы и пение звучали здесь…
Какое б имя ни назвали, всегда есть вендский вариант:
Бернаты – дань здесь отдавали иль в торге гость являл талант.
Звучат по-вендски Боуск, Колка, местечки Руен и Боловск.
Не удивительно нисколько – и кельты жили средь болот…
От них осталось слово Дагда – фаллическое божество,
бог плодородия. В том правда – история сильней всего.
История полна загадок, куда на карту взор ни кинь,
ведь столько образов за кадром, а свет зари гласит: «Аминь».
Но Пикуль, с этим не согласен,
всю жизнь вставал в ночной дозор,
хоть знал, что труден и опасен бушующий морской простор…
Во мраке море не спокойно, но юнга вечно на посту.
Он должен выстоять достойно, осуществить свою мечту.
…Вдаль от стола уводят тропы – моряк-писатель в путь готов.
Над Ригой, Латвией, Европой ночь распростёрла свой Покров…
Мы в мыслях с этим юнгой бравым,
кто, в ночь плывя, Россию чтит.
В ночных созвездиях по праву звезда Пикулия блестит…
Сергей Журавлёв,
академик, профессор, лауреат Некрасовской премии ПАНИ,
член Союза писателей Латвии,
руководитель Латвийского отделения им. В.С.Пикуля,
кавалер медалей Пушкина и Пикуля