Уже двадцать пять лет нет с нами моего отца Сырбая Мауленова - Народного писателя Республики Казахстан, Лауреата Государственной премии Казахстана имени Абая, Лауреата Государственной премии СССР имени Александра Фадеева, классика советской и казахстанской литературы.
Да, конечно, отцу в жизни было нелегко. Его поколению выпало тяжелое испытание - война. Помню, в 1987 году, когда я ездил оппонировать кандидатскую диссертацию в город Свердловск (ныне Екатеринбург), отец говорил мне: «Сходи на реку Белую, наша часть формировалась у этой реки».
Молодой казахский офицер воевал на Волховском фронте и освобождал блокадный Ленинград. В 1941 году отец был призван в армию, где был заместителем командира стрелковой роты по политчасти в 163-м стрелковом полку (Волховский фронт). 18 января 1943 года был тяжело ранен во время прорыва ленинградской блокады.
Отец часто рассказывал мне как в мерзлых окопах под Ленинградом они готовились к прорыву блокады. «Грохот... Огонь... И ни с чем не сравнимая тяжесть тишины последнего мгновения перед рывком вперед - туда, навстречу жизни или смерти. За нами с титаническим напряжением дышал город - колыбель революции. И сердце билось. Ему жить - нам жить.
Тяжело раненный, в госпитале, я вспоминал о друзьях-однополчанах - о живых, а больше о тех, ушедших в бессмертье. И открывал в себе какие-то новые тайны. Смещались представления о людях, природе, о всем, что составляло мою жизнь. А главное, должно было составить вот за этим днем, в будущем. Мной как бы все заново переоценивалось. Земля в окопе перед последним броском была не мерзлой - теплой. К ней прижимались, как к груди матери. От нее набирались силы. Она хранила нас за то, что мы не отдали ее, и она знала: никогда никому не отдадим!».
Мой отец часто любил повторять пословицу - казахи говорят: «Нет неодолимых расстояний, есть ленивые ноги». Когда они с бойцами рванулись в атаку, самую памятную для него потому, что она была последней, их ноги не ленились.
Мне удалось найти в отцовском архиве письмо, датированное 22 октября 1942 г., от классика советской литературы Николая Семеновича Тихонова - ответ на письмо отца в блокадный Ленинград. «Я очень рад, что молодой казахский поэт с оружием в руках защищает наш любимый Ленинград. Будет время, и мы встретимся с Вами в освобожденном от блокады городе, будем читать стихи и говорить о великой войне советского народа с фашистами, как о прошедшем», - писал Н.Тихонов отцу.
Отец рассказывал мне, что это дорогое письмо он спрятал на груди, у самого сердца, как напутствие в бой и благословение в большую поэзию. Однако, огромная радость не давала ему покоя, и он показал его батальонному комиссару Александру Матвеевичу Любимову. Отцу показалось, что комиссар обрадовался этому письму даже больше чем он сам. Комиссар справедливо расценил письмо как большой и важный агитационный материал, как незаменимое подспорье в доверительных беседах с солдатами.
Интересно, что после войны в 1949 г. отец встретился с Николаем Тихоновым в Москве на декаде казахской литературы и искусства. Отец вспоминал, что Москва принимала их радушно, по-братски. С группой казахских писателей постоянно находились Леонид Соболев, Николай Тихонов, Сергей Щипачев, Платон Вершигора. В один из дней казахская делегация совершала прогулку на теплоходе по каналу Москва-Волга. Все разместились на просторной палубе, любовались красотами Подмосковья, беседовали, читали стихи. Николай Тихонов сидел рядом с Мухтаром Ауэзовым и Сабитом Мукановым. Выбрав подходящий момент, отец подошел к ним, представился Тихонову и показал ему фронтовое письмо. Тихонов взял его, прочел, разволновался.
«-Жив солдат! - радостно говорил он, показывая письмо собеседникам. - Как же я рад и счастлив! Через такой огонь прошел - и цел остался. И письмо сохранил.» Тихонов помолчал немного, повертел письмо в руках и передал отцу: «- Ну, раз ты так бережно хранил мое письмо, возвращаю его тебе. И прошу принять от меня подарок.» Николай Тихонов подарил тогда отцу свою новую книгу стихов «Грузинская весна».
Фронтовая лирика занимала особое место в творчестве моего отца. Мне хотелось бы привести несколько поэм и стихов отца о войне.
ТЫ СПРОСИ О ВОЙНЕ
Много сложено песен
О битвах, гремевших когда-то.
У тогдашних мальчишек
Сегодня виски в седине
Ты спроси о войне
И у маршала и у солдата,
Ты спроси о войне.
Ты спроси о войне
У любви, что погибла так рано.
Ты спроси о войне
У небес, опаленных в огне.
У сгоревших лесов
У скалы с незажившею раной
Ты спроси о войне.
Ты спроси о войне
У печально поющего ветра.
Ты спроси о войне
У озёр с темной кровью на дне
У холмов, что стоят
Над телами погибших –
Бессмертно! –
Ты спроси о войне
Ты спроси о войне
У оборванной на полуслове
Старой песни.
Спроси и у лампы,
Погасшей в огне.
У рассвета без дня,
У зари, захлебнувшейся кровью,
Ты спроси о войне.
Ты спроси о войне
У смертельного пламени ада,
Что на землю пришло
Не в кошмарном бреду,
Не во сне.
У последнего
В громе салюта победы
Снаряда
Ты спроси о войне.
1970 г.
ОГНИ ЛЕНИНГРАДА
Я ночью по Ленинграду
Хожу, вспоминаю войну.
Блокаду, голодные взгляды
И Выборгскую сторону...
Я помню, как мимо Фонтанки
По снегу - где силы взяла! -
Усталая женщина санки
С печальной поклажей везла.
Шли люди и не глядели,
Ведь сами как тени они.
Я помню: снаряды летели,
Завешивались огни. . .
По зданьям прямою наводкой
Бил враг, разлеталась известка,
И снова - сирена с утра...
Кончался мой отпуск короткий,
На передовую пора.
В трамвае, на фронт. Канонада.
А сколько воронок в снегу!
Хожу я по Ленинграду,
И не вспоминать не могу.
И светят - прекрасно и резко -
Огни, сквозь вечернюю мглу,
В домах, на проспекте на Невском,
На Охте, на каждом углу!
Как прежде, с накалом высоким
Горят и сверкают они -
Огни Ленинграда, всех окон
Зажженные ярко огни!
1963 г.
НА ФРОНТОВОЙ ДОРОГЕ
Мы измученно и хмуро,
Тьму кромешную кляня,
Шли без сна,
Без перекуров,
Без привалов и огня.
Вот танкистам
Было проще:
С маскировкой на броне
Мчались танки,
Словно рощи,
От пехоты в стороне.
Как медлительные грозы
В обстановке боевой,
Рокотали бомбовозы
Высоко над головой.
Сколько пролили мы пота,
А дорога все длинна...
Эх, как жаль,
Что без пехоты
Не обходится война.
1942 г.
ЛАСТОЧКА
Прекрасна ласточка весной!
Я помню:
В боевые годы
Она под пулями со мной
Делила беды и невзгоды.
Куда бы ни гнала война
Меня,
Как перекати-поле,
Я видел Родину:
Она
Парила ласточкой на воле!
1943 г.
ВЫСОТА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Сама судьба была в тревоге,
Увидев, как встает, крута,
У наших жизней на дороге
Двадцать вторая высота.
Глядела, тучи-брови хмуря,
Судьба,
Как нас -
В который раз! -
Назад отбрасывала буря
Огня и стали, разъярясь!
Гремела буря, бушевала,
Прижались мы к земле сырой
У края огненного шквала
Под высотой
Двадцать второй.
Снаряд ложился за снарядом.
Дыханья своего стыдясь,
Земля дышала черным смрадом,
От кашля хриплого тряслась.
Вперед! -
Нас бросила на кручи
Великой цели правота.
Погибли лучшие из лучших,
Но все же
Пала высота.
1943 г.
ОКОП
Я не боялся ветра сырого,
И не страшили меня снега,
Я против бури пошел без слова,
Чтобы достойно встретить врага.
Смерть мне грозила на узких тропах,
Множа рубцы на земной груди.
Сколько же дней я провел в окопах -
В луже по грудь,
По пояс в грязи!
Но покидал я окоп свой,
Словно
Снова прощался с домом родным:
Все, что солдату судьбой даровано,
Было на фронте связано с ним.
Он отводил от меня несчастье,
Он от ветров меня защищал!
Тесен и мал был окоп,
Но часто
Он для солдата весь мир вмещал.
1943 г.
* * *
Земля горела.
Небосвод пылал.
Валились кони, пламенем объяты.
На грозных танках плавился металл.
Там выстояли только лишь
Солдаты.
Ломал орудьям шеи перегрев,
И погибал снаряд, в стволе зажатый.
Спиной седое небо подперев,
Там выстояли только лишь
Солдаты, -
Чтоб снова в мир спокойствие пришло,
Под землю пламя ада провалилось,
Погибли подлость, ненависть и зло.
В живых осталась только
Справедливость.
1943 г.
ОДИНОКАЯ МОГИЛА
Встречая вечер и рассвет
Под глыбою унылой,
Не год, не два,
А много лет
Глядит на мир могила.
Над нею
В пору зимних дней
Мороз ярится жгучий.
А летом грудятся над ней
Нахмуренные тучи.
В объятьях буйных ветерков,
Что пыль седую
Вертят,
Она наводит степняков
На думы о бессмертье.
Зарницы множатся вдали.
Тиха и молчалива
Грустит
Над холмиком земли
Трепещущая ива.
И неспроста
Ее листва,
Зеленый чуб навесив,
Порою вышепчет слова
Когда-то грозных песен.
Ах, как гремели
Песни те!
Романтику дороги
Скупая надпись на плите
Поведает о многом.
Пускай шумят дожди
И впредь,
Пускай трещат морозы -
Святую память не стереть
Ни ветрам и ни грозам!
Пускай ярится ураган
И пыль вздымает
Шатко...
Здесь похоронен партизан,
Погибший в жаркой схватке.
Здесь не звучит
Оркестров медь,
Здесь ветер воет стыло...
Но будет вечно пламенеть
Гвоздика над могилой!
1944 г.
После войны мой отец Сырбай был главным редактором газеты «Казах адебиети» (с 1971) в переводе с казахского – «казахская литература» и главным редактором журнала «Жулдыз» (Звезда). В 1948 году он опубликовал «Сборник стихов». Также выпустил поэтические сборники «Голос степей» (1949 г.), «Огни горы» (1952 г.), «Товарищ» (1954 г.), «Избранное» (1958 г.), «Тургайские ворота» (1960 г.), «Листья горят» (1964 г.), «Полдень» (1966 г.) и другие. Также в свет вышли книги стихов «Апрельский дождь» (1967 г.) и «Красная арча» (1969 г.), которые были удостоены Государственной премии Казахской ССР имени Абая в 1970 году. В 1989 г. Сырбай Мауленов был удостоен звания - Народный писатель Казахстана.
Мы были очень близки с отцом. Он называл меня помощником Народного писателя Казахстана. С 8 лет я брил отца - его левая рука после тяжелого ранения практически не работала. Мне была знакома каждая складка на его лице, и отец в шутку называл меня «севильским цирюльником».
13 февраля 1993 года отца не стало. Я до сих пор плачу, вспоминая о нем, и мне не стыдно своих слез. 22 ноября 1993 года вышло долгожданное постановление Кабинета Министров республики «Об увековечении памяти народного писателя Сырбая Мауленова».
Сегодня в четырех городах Казахстана: Алматы, Костанае, Аркалыке, Кзыл-Орде именем отца названы улицы, в бывшем совхозе «Юбилейный» (ныне это место называется поселок Мелисай) Камышинского района Костанайской области имя отца присвоено средней школе, а также школе № 24 г. Костаная и школе № 37 г. Астаны.
Создан фонд имени Сырбая Мауленова, эмблема которого перекликается с его псевдонимом «Лашын» (птица из семейства соколиных). Под отдельными своими научными статьями я подписываюсь этим именем - Лашын.
Я горжусь, что являюсь сыном Поэта Сырбая! И благодарен судьбе, что в Великой войне советского народа с фашизмом он остался жив, дал жизнь моим братьям Дюсену, Женису, Бейбуту, Газизу и сестрам Бахытжамал и Сакыпжамал.
Конечно, все эти годы рядом с отцом находилась мама - Кульжамал Амирова (внучатая племянница Ахмета Байтурсынова - казахского общественного и государственного деятеля, члена партии Алаш (репрессированного в 1937 году), просветителя, учёного-лингвиста, литературоведа, тюрколога, поэта и переводчика). Отец не испугался, когда его в 40-е годы прошлого столетия таскали в КГБ как мужа племянницы врага народа.
Выдающийся советский казахский писатель, драматург и учёный, Лауреат Ленинской (1959 г.) и Сталинской премии первой степени (1949 г.) Мухтар Ауэзов очень тепло относился к моему отцу и он писал о нем: «В Сырбае есть присущая только ему тонкость и филигранность законченных коротких стихов. Они воспринимаются как домбра в искусных, вдохновенных руках кюйши, которые своими проникновенными кюями властвуют над твоей душой».
15 июня 2018 г. в большом зале Союза писателей Казахстана в г.Алматы прошло торжественное собрание посвященное 95 - летию Сырбая Мауленова - Народного писателя Республики Казахстан, классика советской и казахстанской литературы.
Мауленов К.С.
Академик ПАНИ, доктор юридических наук, профессор,
Лауреат премии имени Чокана Валиханова в области науки, стипендиат программы «Фулбрайт Конгресса США» школы права Индиана университета (г.Блумингтон, США)
