Раньше о таких людях писали много. Такие женщины крепили страну, берегли дом, на них равнялись дети и внуки. «Матрёнин двор» Солженицына многим до сих пор помнится.
Нина Ивановна Кондратова из этой породы. Родилась она в 1926 году в трех километрах от деревни Лёдово - в селе Белугино. В Лёдово прожила всю жизнь, разве ж только в войну ее помотало. Но это - отдельный разговор и коснемся мы его позже.
Поехали мы в гости к Нине Ивановне в воскресенье. Трасса от Москвы в сторону Каширы по шоссе «Ростов на Дону» легкая, но платная. Причем плата растет через каждые полгода. Народ ропщет, но терпит.
Деревня Лёдова расположена на высоком пригорке, на границе Тульской и Московской областей, разделяет их река Беспута. Виды и дали отсюда непередаваемые. Подъезд к деревне крутой, а зимой проехать наверх и вовсе непросто. Деревня состоит из тридцати домов, большая часть - постройки дачников.
Сторожил в деревне осталось мало: бабуля Тамара, ее сестра - маленькая Валя, тетка Юривина и Нина Ивановна. Нашей Нине Ивановне девяносто третий год идет. Она не только старожил, но и кладезь легенд и историй, связанных с этим краем.
- Помещиков я всех не помню, - начинает она свой рассказ, - но первым был Малиновский, это еще было в шашнадцатом веке. Картежник был несусветный. Проиграл половину деревни. Домов двадцать от нас уехало по этому проигрышу. Вот тогда и появилось Ледово – Выселки.
Справедливо задаешь ей вопрос: а как же так, все помните, даже 16 век? Ведь вам тогда должно быть не девяносто третий, а пятьсот с гаком?
- В деревне всё помнят: мотают на ус и передают через друг дружку. Этот Малиновский, рассказывали, парик носил и баб дюже любил. А пьяница был первостатейный. Потом был Кириллов, затем какой-то Снегирь, чуть ли не молдаванин, любовником сюда приехал, а позже - долгое время Селиверстовы хозяйничали. Они держались в Лёдове долго. Последнюю из них, бабку Аглаю Селиверстову, похоронили перед революцией. Из Ступина кто-то еще к ней на могилу одно время приезжал, кажись, племянница, но и она вскорости перестала ездить на кладбище. Нет теперь Селиверстовых – революция всех смела. А род был крепкий: коней и коров у них было много. Все на них работали. Но людей, говорят, они не обижали.
Последних богатеев не стало позже, в тридцатые годы. Раскулачили тогда Федора Павлова и Ивана Максимова – отняли у них для колхоза веялки и молотилки. В эти годы у нас в Лёдове два колхоза организовали: «Кремневский» и «Лёдовский». Там, где сейчас дачи стоят, в то время были коровники, конюшни, фермы... Большое у нас хозяйство было, люди охотно работали. Свой клуб был. Там «избачом» - руководителем клуба уже позже мой будущий муж работал. А поселок Тарасково, что в двух километров от нас, вообще всех превзошел. В нем совхоз - миллионер создали. Сильный у них руководитель был, и звали его все – «товарищ Момулян». Интересно то, что вплоть до революции хозяевами в Тараскове были Глебовы-Толстые. Сын Льва Толстого Михаил женился на красавице - невесте из дворянского рода Глебовых. Последней знаменитостью этого рода был актер, сыгравший Мелихова в кинофильме «Тихий Дон» Петр Глебов – дворянин, народный артист СССР.
Рассказывает Нина Ивановна умело, не торопясь, и все время улыбается. Есть в её характере какой-то секрет: научилась жить с улыбкой. Смотришь на нее и понимаешь: перетерпела многое, а жизнь все равно - в радость! Вот поэтому и тянутся к ней люди.
В Тараскове находится поселковый совет, который в праздничные дни делегирует к Нине Ивановне своего представителя. Накануне 9 Мая приносят ей подарки, поздравляют с Победой и обязательно говорят о ее героическом военном прошлом. Приходят, как правило, девицы – поселковые служащие. Знают о Нине Ивановне они мало и говорят подчас невпопад. После ухода «поздравленцев» она долго молчит, вспоминая войну, свою нелегкую жизнь. Прожила она все последние шестьдесят лет в маленьком, насыпном, без каких- либо удобств доме, в одной комнате и трехметровой кухоньке.
Так уж устроен русский человек, что попросить за себя не умеет. А если и попросит, то обещанных улучшений «ждет столько - сколько надо». Как говорит в таких случаях Нина Ивановна, «посулы примать – не устать ждать». Так и длится её ожидание нормального жилья без малого сто лет. Теперь в этом домике три жильца: Нина Ивановна, дочка Евгения и внук Сергей – все взрослые и... в одной комнате метражом в 16 квадратных метров. Ровно, как в пословице: «Изба чем беднее, тем люднее». Но вот интересно, все трое редко жалуются – привыкли, да и неловко раскисать, потому что рядом Нина Ивановна. Улыбнется с утра, подбодрит вовремя – глядишь, и день налаживается. Недаром сказано: «При солнце тепло, а при матери добро». А мать – Нина Ивановна в полном смысле героиня. Семья у нее в Белугине была большая – шестеро детей. В десять лет Нину отправили работать нянькой в Москву. Послали ее к знакомым с надеждой, что сможет в Москве подучиться. Грамоте Нина Ивановна научилась, до сих пор книги любит. Однако в семнадцать лет вернулась к родителям в Белугино. А тут и война! В 41 году, как только немцев вышибли из Тульской области, пошла по призыву «Трудового фронта» на лесоповал.
- Работа была тяжелой, - рассказывает Нина Ивановна. - Только, что убег немец из этих мест, много пострадавших и травмированных было. Жила я в одной избе с Варварой – местной жительницей. У нее во время оккупации громадное горе случилось: зашел как-то к ним в избу финн. (Финны были еще злее немцев, мстили нам за финскую войну). Вошел значит, и вдруг увидел на Варваре финский платок, который ей муж с той войны привез. А тут в люльке ребенок заплакал, да так неожиданно, что финн испугался. Схватил он этого мальчонку за ноги, ударил головой об стену и сунул в горящую печку. Варвара с криком бросилась на него, он увернулся, ударил ее ногой в живот и убег. На следующий день Варвара поседела. Соседи перестали узнавать, в несколько месяцев седой старухой она стала. Нина Ивановна прослезилась и продолжила:
- Я её всегда жалела. После войны, говорят, Варвара мужа дождалась. Горе поутихло – двоих девочек родили, а потом, кажется, на целину уехали. В 1943 по распоряжению «Трудового фронта» послали меня работать на Тульский патронный завод. Здесь всю оставшуюся войну сортировщицей и проработала. Иногда думала, каждый десятый патрон - мой, через мои руки прошел. Так что у меня своя война была. По 12 часов работали, не за награды работали, для победы. 9 мая никогда не забуду: гуляли, шумели, никто нас не останавливал.
После войны в 1947 году вернулась в Белугино. Здесь и мужа своего встретила – Георгия. Встречались немного: всего три раза, а на четвертый он предложил мне к нему в Лёдово переехать и жить вместе. Согласилась. Так в Лёдове на всю жизнь и задержалась: в колхозе работала, шестерых детей родила. Двое рано ушли. А все остальные живы-здоровы. Старшая теперь Люба, у нее с мужем Алексеем двое сыновей: Юра и Дима. Живут справно и дружно. Сын Василий неподалеку дом построил. Умелец он первоклассный, все может, и главный помощник для всех. А младшая - Женя с сыном Сергеем при мне. Живем в одной комнате, в доме, который полвека назад построил покойный муж. Недавно большая беда случилась - дочь моя Галя от нас ушла. Она с Василием близняшкой была. До сих пор оплакиваю. Нет горше того, когда дети раньше уходят.
Нина Ивановна прослезилась и долго не могла успокоиться. Потом помолчала, улыбнулась и с гордостью заявила:
- Дети у меня лучшие на свете. О каждом только хорошее могу сказать. Хотя всякое бывает, но об этом в другой раз.
Долго мы в это вечер сидели и о многом успели поговорить. Под конец она вдруг вспомнила свою прабабку:
– Когда я была на трудовом фронте, моей прабабке уже было сто лет. Спросила я у нее: «Бабушка, ты сто лет прожила?" - «Да», - говорит она. - «Вот скажи, что с жизнью сделать, чтобы лучше было?» - "Перестать грешить, - сказала старая. – Грех расслабил телесную мощь русских людей, помрачил наш народный разум, разжег пламень страстей, вражду и злобу. Когда отмоется вся Русская земля, всем легче станет".
- «А скажи бабушка, - спрашиваю её, - когда жизнь лучше была? И царей ты многих пережила, и до наших дней дотянула. Ответь, какая жизнь лучше была? При царе или при Сталине? Она говорит мне: «Нет, при Сталине лучше. Царь-то ведь был дурак. Ничего не знал. Сколько коровка молочка дает – не знал, сколько курочка яичек несет – не ведал, сколько от овечки шерсти можно взять – не интересовался. А Сталин умный, он все знает. Яблоко в саду упадет и об этом он знает» - так ответила мне моя прабабка, а я на всю жизнь запомнила.
Долго мы после этого пророчества молчали. Между тем стемнело, и мы стали собираться в Москву. Пожелали ей долгих лет жизни и пообещали, что обязательно приедем в Лёдово на ее столетие. Когда стали прощаться, Нина Ивановна снова улыбнулась, и вдруг стало так тепло от ее доброты и сердечности, что перестала на мгновение мучить мысль о ее неустроенности и тесноте; о том, что обошли ее, женщину-героиню, гражданским и социальным вниманием. До сих пор, как положено, не отблагодарили за её великий труд, за любовь к Родине, которую она защищала и отдала ей почти сто лет. Когда мы отъезжали, она долго стояла около калитки и махала рукой.
- До встречи, дорогая Нина Ивановна, мы обязательно вернемся!
Московская область, Колтовский район; деревня Лёдово
