Новости

О творчестве художницы Ольги Жоховой.

   Отец Ольги Жоховой, видя у девочки настойчивую склонность к рисованию, назидательно повторял дочери: «художественное творчество – не женское дело», – предупреждая её, тем самым, о том, сколь многотруден этот путь, требующий от художника не только терпения, в кропотливом и систематическом постижении глубин искусства, но и определённого рода мужества, от созидательной стойкости до полного творческого самозабвения. Преданный искусству человек едва ли находит в себе душевные крохи для чего-то другого, ибо он весь и без остатка отдает себя делу, – по вдохновляющей силе своей, – священному, а потому и требующему от творческого человека не досужего к себе подхода, а настоящего священнослужения, при чем, в каждом проявлении жизни личности. Потому-то художник, чем бы он не был занят, всегда внутри себя стяжает новую высоту видения и, как алхимик в своей душевной лаборатории, заготавливает всё новые сочетания таинственных элементов. Оттого и малочисленны творцы, способные вести параллельно сразу несколько видов деятельности: и творческую, и по части заработка, а ещё и бытовую, и семейную, и, куда уж там, – общественную деятельность!.. Струн в душе художника много, но если каждая будет настроена на что-то своё, общему ладу художественного инструмента – не бывать! Душа художника, по призванию своему, есть такой инструмент, на котором играет само мироздание, его зиждительная сила, сам «Абсолютный Дух»! А художник для этой силы – созидатель, одухотворённый помощник. И если внимание этого помощника расхищают внешние стимулы, – всяческая суета, заботы и повседневность (а ни дай бог ещё и мода, и развлечения), – тогда инструмент души приходит в негодность, и художник погибает. Напротив, если художник живет призванием, служением искусству, его связи с внешним миром будут сведены или к минимуму, или к разного рода курьёзам. Мало кто из таких людей заводил семью или был бы способен оставаться в ней семьянином – в общепризнанном значении этого понятия.

   И все же есть в стране Искусства люди, не подпадающие ни под какое правило, живущие по каким-то особым, лишь для них писанным законам. Это люди высшего синтеза, сочетающие в себе дар предустановленной задачи, называемый врожденным талантом, с даром личного прозрения, обретаемым на пути собственного самостановления. Этого прозрения Ольга Жохова достигла лишь к зрелым годам, пройдя именно такой путь, о котором предупреждал ее отец. Своими словами, что «не женское это дело», он не отговаривал ее, но проверял, достанет ли ей того мужества, которое подмастерье превращает в мастера, ремесленника в творца, смотрящего в ясновидца. Ее отец, протоиерей Владимир Жохов, сам прошел тернистый, но уникальный путь – от художника до священника, при том, такого, о котором сейчас пишут и говорят, к которому всё больше обращается людей, не знавших его лично, но по наитию считающих его своим духовным отцом и наставником. Его нет среди нас уже более 35 лет, а дух его по-прежнему бодр и всеохватен, так что ныне живущие люди благодаря ему всё больше оживают и объединяются одним соборным делом, которое он благословил подвигом своей жизни. И он прекрасно знал, что такое – духовный искус, как в пастырской жизни, так и в жизни художника.

   Ольга Жохова получила духовное благословение отца и отправилась молодой девушкой в другой город, в незнакомый мир, за испытаниями, уготованными судьбой. Потом она вспоминала, что отправилась в неизвестность, не смотря на все препятствия и сложности, юной и неопытной, хрупкой девушкой, которая по внутреннему чутью шла туда, куда направляла ее невидимая рука, будто она знала неколебимо, чтó ей нужно и зачем. Здесь не было никаких амбиций, желания кому-то и чего-то доказывать, а было какое-то неосознаваемое знание своего пути и предназначения. А ведь кроме изобразительного таланта, из ее сокровенных глубин рвались наружу многочисленные задатки: и к балету, и к художественному слову, и к музыке тянуло ее нежную душу, но она откуда-то точно знала, – ей положено только рисовать. Когда она училась игре на фортепиано, отец знакомил ее с именитыми музыкантами. В частности, она стала вхожа в дом певца Николая Константиновича Печковского, весьма благоволившего ее способностям и уже практически, как говорят, готового ей открыть дорогу в большой мир классической музыки… Но Ольга Жохова, при всей любви к искусству муз, оставалась неуклонна в своем решении – быть художником!

   И вот, она в большом городе! Санкт-Петербург (тогда Ленинград) открыл для нее двери музеев, библиотек, акустических залов и многочисленных театров. Яркая культурная жизнь обещала расширения творческих и духовных перспектив. Оставалось ей только укорениться в художественной академии им. А.Л. Штиглица (тогда училище В.И. Мухиной) и найти там достойных учителей. Но нашла она самого незаменимого наставника и верного мужа – художника, Сорокина Геннадия Максимовича, уникального человека и редкого мастера изобразительных искусств. Он уже заканчивал это заведение, писал диплом на тему античности, а она только поступала в него, планомерно сдавая вступительные экзамены. Встреча произошла в залах Русского Музея, где художник сразу увидел в ее лице тот самый образ, который всегда предносился ему в женских портретах. Поскольку он гулял в тот день со своим талантливым товарищем по академии, который, в отличие от мужественного, но очень скромного Сорокина, был куда искуснее в общении с женским полом, то и попросил своего сокурсника подойти к девушке первым и уговорить её попозировать им на портрет. И опять какой-то внутренний голос подсказал ей правильный ответ. Уже на следующий день она сидела в мастерской художников, соревнующихся в виртуозности академического рисунка. Когда она увидела свой портрет, выполненный Сорокиным с грациозностью и силой старых мастеров, она тут же поняла, что с этим человеком ей везде и во всём по пути. Они поженились и решили посвятить свой союз служению высокому искусству.

   Для начала, они отправились в путешествие по Золотому Кольцу России, чтобы «из первых рук» получить знание об исторических богатствах родного Отечества. Лицо России открылось им через храмовое искусство и народный фольклор, предопределив дальнейшее творческое становление молодых художников. Теперь их восхождение к свету шло прямо от корней, от тех начал, которые утверждались веками, из поколения в поколение. Эту преемственную связь они были призваны восстановить в своем искусстве, поскольку в 20-м столетии она была насильственно прервана влияниями модернистических течений. Им пришлось долгое время «плыть против течения», претерпевая сильнейшую нужду, испытывая социальные и личностные притеснения, пока в конце 80-х, начале 90-х годов они не стали слишком заметными фигурами на фоне бурных изменений российской действительности и ее общественного лица. К тому времени подросли их дети и выставка в залах Русского Музея с названием «Корни» (1992) значилась уже как выставка семьи художников. Но здесь нужно немного вернуться к тому моменту, когда появились в семье двух значительных художников сыновья – Максим и Константин.

   Дело в том, что, по рождению детей, на некоторое время Ольге Жоховой пришлось оставить творческое развитие, ибо материнские заботы поглощали минуту за минутой, день за днем, год за годом, пока дети не выросли и не стали более-менее автономными единицами. Только тогда она потихоньку стала возвращать себе статус художника. Но что удивительнее всего, она приняла на себя роль матери безропотно и самозабвенно, отдавая всю себя этому тяжелому труду. Иная одарённая талантом женщина в таких обстоятельствах испытывала бы сильнейшие душевные терзания, а то и вовсе бы оставила свое чадо обделённым материнской энергией. И это вполне распространенный сценарий талантливых женщин, ни в коем случае не нуждающийся в моральной оценке. Зато будет к месту такая оценка душевным способностям Ольги Жоховой. При ее выраженной женственности, она обладает колоссальной духовной выдержкой, верой и мужеством, лишенными всякой преднамеренности. А потому и комментирует она всегда свои действия, сошедшие с торного пути, словами: «надо, значит, надо». Принятие жизненных трудностей, испытаний является для её цельной натуры чем-то простым или, по крайней мере, вполне переносимым. Что бы вокруг ни происходило, она – как птичка – свободно порхает и славит жизнь в её прекрасных проявлениях. Эти душевные качества, может быть, частично она получила от природы, но всю полноту раскрытия их обеспечила продолжительная внутренняя работа личности, длящаяся не один десяток лет. Ольга Жохова не выковывала в себе характер, что называется, «железной леди», а переплавила копья жизни в мягкую и гибкую материю женской души. Поэтому, она не ломается под натиском обстоятельств, а гнётся и выпрямляется, точно мягкая сила. Часто можно слышать, как люди восхищаются лёгкостью её характера, добродушию, способности – никого не притесняя и не обижая – идти впереди других, помогая им и отдавая должное их заслугам. Все поражаются её способности безропотно и с улыбкой нести на своих плечах бремя бытовых забот, успевая, при этом, творить шедевры, – не тиражируя их, но – в соответствии с потребностью в новых художественных решениях. Иные входят в ступор, не зная, как это можно объяснить, – когда она в критических ситуациях действует так, словно танцует, и смеётся, будто «пограничные ситуации» жизни – это игра космической Любви со своими маленькими созданиями. Она постигала формулы Вечной философии прямо из жизни, из своего личного опыта, не привязываясь к каким-либо правилам писанной Истины. Когда я обращал внимание на сходства её жизненных позиций с даосской мудростью, с теми или иными аспектами христианской и восточной философии, она весело отвечала: «я женщина и мне не надо погружаться во все эти замечательные теории, я живу, полагаясь на то, что подсказывает мне сердце». При этом, Ольга Жохова, как и её отец, принадлежит христианской святоотеческой традиции, но относится с большим уважением к любому инаковерию и инакомыслию, – не на словах, а на деле проявляя подлинную терпимость к людям, к их индивидуальному своеобразию вплоть до самых причудливых особенностей. «Все мы разные, – говорит она, – все мы дети Божии». Кажется даже, что она совершенно лишена эгоистической гордыни, но абсолютно точно – исполнена достоинством высокой гордости за традиционные эстетические и духовные ценности, на которых стоит как на незыблемой почве, давая яркие и светлые плоды в собственном творчестве. Теперь нужно перейти к творчеству Ольги Жоховой, которое является наиболее прямым и достоверным свидетелем личности художника.

   Отучившись в высшем учебном заведении на факультете декоративно-прикладного искусства, Ольга Жохова показала в итоговой работе не только уровень мастерства, выходящий за пределы академических требований, но и неординарную глубину мысли. Создав дипломную работу на тему «Мироздание», скромная девушка приковала к себе пристальное внимание художественного мира. Но провидение решило отвести не окрепшее дарование от соблазнов как восторженной, так и завистливой публики и она на многие годы, как я уже сказал, перешла от служения искусству к служению семье и детям, став хранительницей домашнего очага и заботливой мамой. Через семь лет она возвращается к творчеству и, как бы продолжая философские размышления на тему мироздания, создает масштабный батик: «Вода, земля, воздух» (1983). И не замутняя загадками взор смотрящего, загадками, которые с модернистических позиций, зритель должен разгадать, отвечая себе на вопрос, – о чем же хотел сказать автор?», – Ольга Жохова решает задачу просто и выразительно, используя декоративный язык в создании всем понятых образов: рыб, растительного царства и небесного простора, символом которого является птица. В пластической символике ясно читается глубинное понимание автором изображаемых стихий. Так, рыбы осуществляют круговращательное движение, указывая на непрестанную текучесть водной стихии, из которой образуются первые формы жизни на земле. Растительное царство оформлено в прямоугольную структуру, у которой есть центр, в виде божьей коровки, а из живого центра происходит движение растений и цветов. Эта декоративная форма определённо намекает на утончённую плотность земного начала, его божественность и одушевлённость. Птица изображает торжество одухотворённой материи: она ступает на земную поверхность, как на мост между мирами, и царственно распахнутыми крыльями указывает на бесконечное небо (одним крылом) и на опору земли (другим крылом).

   Ольга Жохова обращается не только к философским мотивам в своём творчестве, но и к самым простым и обыденным, сохраняя свой пластический язык, исполненный глубокой символизации, незаметно проникающей в душу зрителя, где мирно беседует с ним на вечные темы. От строго философских символов, она переходит к сюжетам из народной жизни, а потом снова возвращается к глубоким размышлениям на темы начала и конца, жизни и смерти, духовного возрождения и нравственного, и физического перерождения. И о каждой работе, если свои впечатления перевести на язык мысли, можно написать по целому тому, – столько смысловых напластований содержит каждое творение Ольги Жоховой! Она часто обращается и к религиозной тематике, поскольку сакральное составляет основу человеческого мира. Как дочь священника (и художника), она не только прекрасно владеет церковно-догматическим материалом, но вместе с мужем освоила каноническую церковную живопись, изучая иконы и фрески древнерусского искусства, реставрируя их и воссоздавая в новом материале. Ольга Жохова вместе с мужем Геннадием Сорокиным как восстановили, так и написали множество икон, а также реставрировали настенную храмовую живопись и расписали несколько иконостасов. К теме церковных праздников и сюжетов Ольга Жохова обращается и в собственном творчестве. Это и грандиозные изображения св. княгини Ольги и Сергия Радонежского, выполненные на ткани, с использованием «клейм», как в иконах, где разворачиваются события главного мотива. И Александр Невский, торжественно идущий на коне со своим войском, и другие темы, переходящие в военные, поскольку это непосредственно связано с памятью об отце, служившем на фронте в Великую Отечественную. Тут и казачья тема, близкая роду Жоховых, уходящих корнями в Кубанское казачество. Можем встретить в творчестве Ольги Жоховой и мотивы русских сказок, и мифологические сюжеты, и даже астрологическую тематику со знаками зодиак. Широта сюжетики у художницы безгранична, но важно подчеркнуть также и обилие техник, которыми она владеет. Помимо того, что в холодном батике она работает в совершенно особой стилистике, ориентируясь на масштаб картинной живописи, которую едва ли кто применяет в технике батика, Ольга Жохова умудряется использовать там ещё и вышивку, и тесьму, вплетая местами драгоценные каменья. Все это создаёт неподражаемое лицо художника, с особым выразительным языком. Поскольку муж был станковый живописцец-монументалист, то в эту часть изобразительного творчества она по скромности своей даже не заступала, несмотря на то, что рамки одной какой-то техники, как видно из сказанного, ей были определенно тесны. Когда не стало ее мужа, а холстов, красок и других материалов в мастерской оставалось ещё некоторое количество, она не могла не взяться и за станковую живопись. Создав целую вереницу полотен, различных не только по тематике, но и по техникам исполнения, Ольга Жохова раскрыла лицо художника самого широкого профиля, показав, что в пластических искусствах у нее нет никаких границ. Она расписывала и подносы, и объёмные формы, рисовала карандашом и пастелью, работала и темперой, и маслом, создавая великолепные композиции и портреты. Что касается портретов, то здесь она выделилась не только высоким профессионализмом в исполнении, но и глубоким психологизмом образов, выявляя в них за портретными сходствами какую-то особую душевную складку, задушевную мысль, сердечную песнь данного человека.

   Изумляет в творчестве Ольги Жоховой и такое редкое для художника качество, как разнообразие! Есть много художников, на выставке которых становится очевидным, что каждая работа «снята» с предыдущей, повторяет одни и те же краски, линии и формы, а иногда и сюжеты. И когда со всех четырёх стен смотрит на тебя одно и тоже, становится тоскливо, или даже как-то не по себе. Это ни в коем случае не говорит об уровне художественного мастерства, а значит и отрицательно о самом художнике. Но через это мы по крайней мере видим, чем одержим художник, – каким-то своим душевным состоянием, или разнообразием мира, к которому он обращен и у которого постоянно учится быть сотворцом. Ольга Жохова показывает своим образом жизни и всем творчеством своим, что она покорно и вдохновенно следует высокому предназначению – принимать и отдавать, воспринимать и созидать. Она не говорит о сущности мироздания, об энергиях и потоках бытия, она живёт ими и творит из них, радостно и величаво, как сама природа. В этом – подлинная сила женственности и истинная красота, которая восхищает и спасает одновременно.

С творчеством Ольги Владимировны Жоховой можно познакомиться в интернете на её странице Вконтакте https://vk.com/club152157814

Константин Сорокин

Добавить комментарий