Академик, профессор ПАНИ Галина Зеленкина (Московское отделение) стала победителем Всероссийского конкурса "Письмо Тургеневу", посвященного 200-летию великого русского писателя.
ГАЛИНА ЗЕЛЕНКИНА
ПИСЬМО ТУРГЕНЕВУ
I
Увижу ли тебя, мой друг?
Живу я, ожидая чуда,
среди навязчивых подруг,
любительниц интриг и блуда.
В том доме, что наискосок,
зима надолго задержалась,
там снег, упавший на висок,
уже не тает. Эка, жалость!
Там тихо шелестят века,
роняя годы – невидимки,
и Лета – времени река
смывает жизни фотоснимки.
Там исчезают без следа
из памяти чужие лица,
не ведая, что без труда
душа не может возродиться.
Увижу ли тебя, мой друг?
Душа без пищи ослабела,
а от назойливых подруг
её терзаньям нет предела.
II
Огорчена, что ты не смог
назначить время нашей встречи.
Зачем откладывать на срок
кровотеченье моей речи?
В том доме, что наискосок,
живут теперь другие люди.
Там подают вино и сок
в бокалах на хрустальном блюде.
Там говорят «мерси», «пардон»,
поют романсы под гитару,
и вальс играет патефон
с забытым временем на пару.
Приедешь ли ко мне, мой друг?
Хочу, чтоб ты меня представил
тем людям, что решились вдруг
стать исключением из правил.
Ты не подумай, что хочу
попасть в тот дом из-за упрямства,
я просто красотой лечу
болезни под названьем «хамство».
III
Ты пишешь мне о том, что рад
моей коротенькой записке,
что между нами сто преград
и два столетья переписки.
Увижу ли тебя, мой друг,
в кругу друзей из того дома,
где провожу я свой досуг,
где мне всё мило и знакомо?
Мне кажется, что в доме том
давным-давно, не в этом мире,
жила я в веке золотом,
дань, отдавая скромной лире.
Не спрашивай меня, зачем
ищу мечту в людском обмане,
когда вокруг так много тем
в прекрасном жизненном романе.
Сама не знаю, почему
предпочитаю сновиденья.
И просветленному уму
нужны души отдохновенья.
IV
Увижу ли тебя, мой друг?
Тревожно жить с тобой в разлуке,
и без пожатий теплых рук
терзаться от душевной муки.
Хитросплетениям судьбы
уже давно не удивляюсь,
она не слушает мольбы
и я с ней изредка ругаюсь.
Жить с ложью совесть не велит,
и потому я негодую.
Душа по прошлому болит,
на плоть, взирая молодую.
Назло судьбе на склоне дня
надену розовое платье
и, низко голову клоня,
приму закат в свои объятья.
От догорающих углей
нет обжигающего жара,
лишь кожа смотрится смуглей,
и мозг страдает от угара.
Мне греет душу ясный свет,
что мне подарен был судьбою.
У доброты предела нет,
как нет любви у нас с тобою.
V
Ужели встреча так близка
и ты приедешь ко мне летом
с седою прядью у виска
и в шляпе, выбеленной светом?
Я покажу тебе тот дом,
что приютил меня на время,
там счастье в веке золотом
сломало у Пегаса стремя.
Я покажу тебе тот сад,
где в бело-розовых нарядах
деревья выстроились в ряд,
как новобранцы на парадах.
Я покажу тебе тот пруд,
где, не тревожа белых лилий,
два черных лебедя плывут
в страну иллюзий и идиллий.
Ты приезжай ко мне, мой друг,
я жду тебя, как ночь рассвета,
боюсь, что жизнь прервётся вдруг,
и не наступит бабье лето.
VI
Ты пишешь, что был огорчен,
прочтя в конце письма о смерти.
Но кто, скажи, не обречен,
кто вечен в этой круговерти?
Я понимаю, ты смущен
моими мыслями о жизни.
Ты не из тех, кто был прощен
врагами тайными на тризне.
Пора задуматься, мой друг,
об осени, что в дверь скребётся
и чаще проводить досуг
с друзьями или с кем придётся.
А «на миру и смерть красна.»
Да, что я, право, в самом деле?
Пишу после дурного сна
с утра в неприбранной постели.
Ты вправе побранить мой слог
и стиль письма за несуразность,
но стоит ли ругать итог
за то, что вместо суммы разность.
VII
Спасибо, друг, за каламбур,
он для души моей отрада.
Но почему такой сумбур
в словах, которым я так рада?
Не может разум превозмочь
боль от душевного разлада
и гонит мысли мои прочь
от обнаженных чувств парада.
Скажи мне, друг, зачем злой сон
разбередил на сердце рану?
Зачем пришел некстати он,
приправой горькою к обману?
Привыкла жить я в мире лжи
в разлуке с верой и надеждой.
Но почему, мой друг, скажи,
я даже там слыву невеждой.
VIII
Ты на письмо не отвечай,
оно отправлено в субботу.
Там мысли, как испитый чай,
не в силах чувствам дать работу.
Была я, видно, не в себе,
и от того дурные мысли
нагими бродят по судьбе,
совсем не думая о смысле.
Хотела я их приодеть,
украсить модными словами,
но трудно чувствами владеть,
не подкрепленными правами.
В зеленом сумраке дубрав
гуляет память ежечасно.
Когда ты, друг мой, был не прав,
я не молчала безучастно.
Я билась из последних сил
с людской молвой дурного толка,
а ты прощение просил
глазами раненого волка.
Теперь, другие времена,
и разговор теперь особый,
но прорастают семена,
посеянные людской злобой.
Вновь будут смута, кутерьма
и водопады оправданий,
духовный голод и тюрьма
и расписание свиданий.
Храни нас, Боже, от грехов
и от порочной черной думы,
а также от дурных стихов,
пусть их читают толстосумы.
Храни нас, Боже, от невзгод,
от злых обид и от печали,
чтоб мы с тобою каждый год
весну по осени встречали.
Устала ждать тебя, мой друг,
в разлуке дни длиною в годы.
В плену у быта и подруг
хочу испить глоток свободы.
Прошу тебя: « Не обещай
мне расставания до встречи!»
Я не скажу тебе: «Прощай!»,
пока горят в часовне свечи.
