ИЗ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПОЭЗИИ
Старший лейтенант Петров
– Взять высоту, старлей Петров! –
гремел комбат, и тыкал пальцем
он в карту, прямо в тот квадрат,
где притаилось сто напастей.
И старший лейтенант Петров,
вмиг козырнув, и «Есть!» ответив,
вздыхал, хоть был лицом суров.
Ведь для него бойцы, как дети.
Он знал: вновь встанет батальон –
и в гору цепью устремится.
И вновь тела устелят склон.
И кто-нибудь не возвратится...
Вновь будет бой...
Тяжёлый бой.
Со взрывами, с кровавым следом.
Но с каждой взятой высотой
весной
всё ближе День Победы!..
Об этом он твердит бойцам –
и верят все они Петрову.
Он видит это по глазам.
И в бой идут герои снова...
Рокочет яростно стрельба –
в высотку вгрызся враг зубами.
Но улыбается судьба
бойцам –
и солнцем, и цветами...
И улыбается комбат,
сто раз грозивший пистолетом –
мол, расстреляю!..
Боя ад
сменился пеньем птиц и светом.
Так шли в Курляндии бои.
Высотки обагряла кровь.
Стихало – трели соловьи
бойцам дарили вновь и вновь.
Кончался вихрь смертей и ран...
Об этом мне без лишних слов
поведал скупо ветеран –
Иван Андреевич Петров...
6.04.2020
* И.А.Петров, уроженец Латгалии, Резекненского уезда,
окончил Режицкую гимназию, был офицером, замкомбата
130-го Латышского стрелкового корпуса.
В Курземе в конце войны
В последние дни перед капитуляцией немцы
отдали приказ жителям Лиепаи эвакуироваться
«вглубь страны». Трудно себе представить, где
находится эта «глубь страны». Может быть,
в дюнах, где покоятся патриоты Лиепаи?
Анна Саксе
Фронт наступал... И денно, нощно
колонны шли. И «бог войны»
гремел всей огневою мощью
на самом западе страны.
Шли немцы, беженцев обозы
тянулись, брёл порой и скот.
Мычанье... блеянье... И слёзы...
Войной разбросанный народ...
И вдруг приказ от коменданта –
безумие – в конце войны:
либавским жителям куда-то
срываться, ехать «вглубь страны»...
Куда? Повсюду укрепленья...
Траншеи... Дзот... Бетонный дот.
Хотя идёт ещё сраженье,
Победа по полям бредёт...
Эвакуироваться? Трудно
представить даже – а куда?
К расстрелянным либавцам – в дюны?
Или к нацистам на суда?
Приказ в Либаве глупый издан.
Где глубь? Иль Балтики вода,
морское дно? Фашизма призрак
в приказах – сущая беда!..
Но меч Победы опустился
вдруг на врага... Народу – жить!
А тот, кто город сжечь грозился,
оружье вынужден сложить...
Копьё Судьбы не помогло им.
Враги шагают «вглубь страны».
И сгинул фюрер-параноик
в Берлине жертвою войны.
Военнопленные шагают,
сложив оружье, на восток.
Теперь пусть строят, воздвигают.
А свастика... легла в песок!..
05.04.2020
* Советскими войсками, добивавшими врага
в «Курляндском котле» (свыше 330 тысяч соладт
и офицеров)командовал Маршал Л.А.Говоров,
бывший командующий Ленинградского фронта
Они тоже хотели жить...
...Маленькие дети «доверчиво шагали к своей могиле,
яме смерти и с удивлением спрашивали у палачей:
«Почему ты мне бросаешь песок в глаза?» Они ведь тоже
хотели жить».
Анна Саксе
Их не люди убили – чума.
Люди ведь посходили с ума.
От войны, от убийств, от безумств,
От потерь и расстроенных чувств.
Малыши вопрошали у них,
Палачей, пока были в живых
И пока не нагрянул их срок:
– Почему ты бросаешь песок?
Почему мне бросаешь в глаза?
С малышами так делать нельзя...»
И катилась по щёчкам слеза...
Застилала слеза, словно дым,
Дом родной, где малыш был любим,
Образ мамы и лица родных,
Хоть никто не остался в живых...
41-й. Трагический срок.
И SS над детьми – как гроза.
Словно молнии – прямо в висок.
И песок – прямо детям в глаза...
03.04.2020
Саласпилс: бараки и смерть
Если снова беда над страной,
если вновь угржают чумой,
для коричневой адской чумы
лишь одна оппозиция – МЫ!
Пусть клубится над соснами мрак,
не забыт саласпилсский барак!
«Это нас не считали людьми,
как рабов избивали плетьми.
Это нас убивали в те дни!» –
к нашим мыслям взывают ОНИ.
«Это нас гнали утром в лесок
и у рва нам стреляли в висок.
Это мы молча падали в ров,
и взывала к отмщению кровь!
Это мы говорим из земли:
если ты человек, то внемли,
слушай сердцем печальный рассказ
о расстрелах, о тысячах нас!
И увидишь: в крови вся тропа,
а в песке – черепа, черепа!..
Зелен мох, будто прошлого нет.
Но к скелету прижался скелет
там, где все мы встречали рассвет,
где так гулко стрелял пистолет...
Отдавали младенцы здесь кровь,
а потом опускали их в ров.
И в изученных русских солдат
над могилой стрелял автомат...
Саласпилс... Здесь нацистский был ад.
Даже сосны здесь слёзы хранят,
золотистой сверкая смолой;
плачут травы алмазной росой...
травы шепчут: «Мы были людьми...
Били нас – сапогами, плетьми,
Унижали, стреляли в упор...
Мы – рассказ про фашистский террор!»
Саласпилс – это ужас и стон.
И набата незримого звон...
Этот звон над землёю плывёт.
Всех живущих он помнить зовёт:
Для коричневой адской чумы
лишь одна оппозиция – МЫ!
Нелюди и зеркала
«Немцы особенно преследовали зеркала,
которые многие забывали закопать в землю.
Все они разбиты и расстреляны.
– Ну, знаешь ли, – слышала я от одного старичка, –
если бы я увидел в зеркале такую морду,
какая была у нашего жандарма, то мне тоже
захотелось бы по ней вмазать!»
Анна Саксе («Проклятые немцы»)
В избу фельдфебель вдруг ввалился.
– Эй, матка! Курка, яйки, шпек!
И взглядом в зеркало вперился.
Глядь – зверь! И выскочил на снег.
Нечеловек в стекле зеркальном
взирал на немца в полутьме.
Вернулся в злобе фриц. Прикладом
как дал!.. Ведь фюрер лишь в уме!
А вместо фюрера увидел
он образину – хуже нет.
И в злобе зеркало обидел,
где рожа – вовсе не портрет.
С размаху били и стреляли
фашисты в рожи в зеркалах,
ведь даже стёкла отражали
их нечистью на двух ногах...
Так, не «зиг хайль» крича, а «шайзе»,
шатались фрицы по домам.
И в мрачных мыслях ниже грязи
повсюду мстили зеркалам.
И кулаком с враждой мочили
фашисты – в рыло – зеркала.
Их морды всюду не любили.
И не для них цвела земля...
2.04.2020
На Мемориале Освободителей:
там, где в Риге стоял эшафот
Здесь когда-то над зыбью болот
был поставлен помост – эшафот.
И народ, как кровавых зверей,
здесь фашистских казнил палачей.
Прокурор не считал мелочей –
ведь казнили убийц-нелюдей...
И студент сознавал за версту:
миллионы на адском счету...
Сотни с трупами рвов, лагерей
на кровавом счету палачей.
Сотни виселиц в годы войны
и могил со слезой тишины...
Облик Зои, погибшей в петле,
вспоминали в те дни на земле.
Сколько было их, юных, живых,
кто, замучен, в застенках затих...
Вся Европа была – ЭШАФОТ,
куда гнали фашисты народ...
Но народы, как злобных зверей,
добивали в боях палачей.
И казнили фашистских вождей,
ненавидевших даже детей.
Против извергов встал стар и мал,
и Солдат Неизвестный стрелял,
чтобы солнце взошло над страной,
чтоб фашизм раздавило войной.
Чтоб звучало везде: «Хэндэ хох!»,
чтобы фюрер в берлоге издох.
Чтоб судил Нюренбергский процесс
тех, кто вновь на Россию полез...
...И в Задвинье стоял эшафот.
Кто судил здесь нацистов? – Народ!
Ну, а слава бойцов не умрёт –
как в сердцах, в монументах живёт!
Через годы и боль старых ран
эту Славу несёт ВЕТЕРАН.
Эта Слава – бессмертья почтё.
А нацистам – навек эшафот!..
Оплачено кровью
(Памяти поэта, фронтовика,
ветерана ВОВ Бориса Куняева)
Алый флаг над рейхстагом
взвился в дымке рассвета.
И крылами, как флагом,
трепетала Победа.
Из руин, из обломков,
из кромешного ада
уцелевшим ребёнком
мир явился солдату.
Было ясно предельно:
день с весеннею новью,
солнце, сада цветенье –
всё оплачено кровью!..
А иному солдату
медсестра оплатила
радость праздничной даты –
кровь свою перелила.
Кровь латышской сестрички
через сердце и вены
проходила, чтоб вечность
не исчезла мгновенно.
Чтоб простой русский парень,
ощущая, что дышит,
был навек благодарен
медсестрице-латышке...
Кровь её – это право
сердцу биться с любовью:
там, где Латвии травы,
всё оплачено кровью.
Все, кто рвался к рейхстагу,
презирая пространство,
те и в Латвии также
получили гражанство.
Кто на кладбище братском,
кто в отдельной могиле.
Для живых – тоже праздник:
всё же – смерть победили...
И вовек не удастся
перед ликом свободы
ни оспорить Победу,
ни поссорить народы!
Сергей Журавлев,
профессор, академик и лауреат
Некрасовской премии ПАНИ,
председатель Латвийского отделения
им. В.С.Пикуля, член СП Латвии
