10 июля Латвийское отделение ПАНИ провело Час памяти у памятника четырёмстам петровским гренадёрам на двинском острове Луцавсала. Были возложены венки и цветы от русской общественности. Академик, профессор ПАНИ Сергей Журавлёв рассказал собравшимся, среди которых, несмотря на летний зной, было немало представителей ветеранских организаций, о событиях в июле 1701 года, в начале Северной войны, которая затем длилась два десятилетия и завершилась подписанием Ништадтского мирного договора в 1721 году, по которому Эстляндия и Лифляндия отошли российской короне.
В июле 1701 г. на лугах Спилве (или Шпильве) на левом берегу Даугавы (Западной Двины), близ устья реки, произошло сражение польско-саксонских войск короля Августа II Сильного со шведами, высадившимися с подручных плавсредств и устремившимися в наступление. Шведы быстро переломили ход сражения в свою пользу и бросились преследовать беспорядочно обратившихся в бегство саксонцев и поляков. Фактически русский отряд, приданный союзникам Петром I, был оставлен лицом к лицу с численно превосходящим противником. Однако петровские гренадёры продолжали мужественно отбиваться от наседавших шведов.
По одной из версий, русский отряд был оставлен на Лусавсала (Луцаусхольме) прикрывать правый фланг союзников и там же вступил в бой с пытавшимися высадиться с лодок на берег шведами. Русские воины ожесточённо сопротивлялись, шведы несли большие потери, погибли и несколько офицеров. Когда от русского отряда осталось лишь несколько десятков воинов, они продолжали упорно отбиваться штыками, нанося урон шведской пехоте. Рассвирепевшие шведские солдаты, ведя стрельбу, никого не хотели оставлять в живых, мстя за смерть боевых товарищей, однако добивать раненных (израненных холодным оружием) им пытались запретить офицеры.
По другой версии, оставшись наедине в неравной битве на лугах Шпильве (позднее там был обустроен рижский аэродром гражданской авиации «Спилве», в видеофильме запечатлён уцелевший на фронтоне здания герб Союза ССР), с боем отходили на восток по левому берегу реки; последний бой имел место на острове Луцавсала.
В июле 1924 года в газете «Сегодня» (1919 – 1940) рижский историк-краевед Борис Шалфеев в посвящённой этому событию статье поведал, что уже в конце 1880-х годов рижские староверы, Гребенщиковская моленная которых и ныне расположена на правом берегу Двины (звонница с золотым куполом освящена и открыта в 1863 г.) решили установить памятник русским воинам. На старинных рисунках виден огромный белый, в два человеческих роста, восьмиконечный крест на месте захоронения петровских гренадёров-героев; на втором рисунке запечатлено начало работ: возле братского кладбища установлена табличка на колышке, возвещающая, видимо, о том, что на сем месте возводится памятник. Тогда же, судя по рисункам, был насыпам холм (курган), на котором с 1891 года высится гранитный обелиск из светлого гранита с высеченными старообрядческими крестами и надписями.
По версии Б.Н.Шалфеева, на этом месте погребено десять петровских воинов, очевидно, последних участников битвы 1701 года. Однако некоторые рижские историки склонны утверждать, что здесь покоятся многие воины. Неизвестно также, кто совершал сбор тел и погребение: шведская воинская похоронная команда, латышские крестьяне или старообрядцы, жившие на правобережье Двины, на Московском форштадте Риги, с конца 17-го века.
В конце 1980-х годов, с возникновением Русского культурного центра – русского клуба «Улей» (на основе 10 секций Балто-славянского обществе культурного развития и сотрудничества, БСО КРиС) на наших субботних встречах в Свинцовой башне Рижского замка, в романтическом меблированном зале, мы провели своего рода историческую ревизию русских памятников Риги, начиная с крылатой бронзовой Виктории, открытой на Замковой площади в сентябре 1817 года в честь победы над войсками Наполеона, Триумфальной арки, некогда высившейся на Александровской улице (ныне ул. Бривибас – Свободы), теперь находящейся у входа в бывший Петровский парк, разбитый Петром Великим вдоль берега Двины (ныне Парк праздников песни). И, наконец, памятник на Луцавсала. Старые рижанки, выпускницы довоенных русских гимназий, члены русских обществ до 1940 года, передали мне несколько фотоснимков, запечатлевших почётный караул на мемориале петровских воинов – юных скаутов и девочек-гайд – пионеров, школьников того времени (от английских слов to scout – разведывать, заниматься поиском, т.е. «разведчики, поисковики», и to guide – быть вожатым, проводником, т.е. знатоком местности, края, сравни: «гид»).
В моей коллекции знаков рижских довоенных русских школ имеются и знаки скаутов и гайд: с образом Георгия Победоносца, в виде стилизованной лилии и т.д.
Тогда же, в конце 80-х гг., некоторые активисты РКЦ осуществили небольшие реставрационные работы: забетонировали швы и щели между гранитными блоками, слегка почистили гранит. А вскоре после наших публикаций в республиканской газете «Советская молодёжь», с образованием Русского бизнес-клуба (ныне Рижский бизнес-клуб), нашлись меценаты, полностью отреставрировавшие памятник и даже создавшие широкую гранитную лестницу со стороны Двины. Памятник и ныне окружён старыми липами, лугами, широкой гладью реки, огородиками рижан. На острове Закюсала (Заячьем острове со стороны города, «Москачки», высится огромная телебашня, воздвигнутая в советское время при активном участии ленинградских строителей и рабочих-высотников; один из них погиб в конце строительных работ, упав с высоты).
Многие топонимы в «русские времена» здесь имели ярко выраженное русское звучание: Закю сала (Заячий остров) – Зайчик («На Иванов день опять поплывём на Зайчик»), рыночек близ Гребенщиковской молельни на Московской улице – Красная горка, не говоря о многочисленных названиях улиц: Суздальская, Смоленская, Киевская, Ломоносовская, Пушкинская, Гоголевская, Тургеневская, Самаринская и др. Увы, приходя к власти, новые «беспамятные», исторически необразованные депутаты Рижской думы активно-агрессивно причиняли невосполнимый ущерб «русской Риге», снося и перемещая памятники, заменяя стародавние, исторически возникшие топонимы нередко абсолютно ничего не говорящими русским рижанам, латышам-старожилам и гостям города сугубо латышскими именами и названиями. Как это случилось и в нынешнем году, когда Рижская дума «дала бой» именам русских классиков: новые латышские названия или надуманны, ни к чему исторически не привязаны, или не вызывают никаких ассоциаций даже у эрудитов (этому посвящён мой очерк в одной из недавно вышедших книг). Замена неадекватна по целому ряду причин, начиная с искажения исторической карты города (сколько работы картографам, печатникам, а ещё новые карты и таблички с названиями улиц летят в мусорный контейнер!), а также общечеловеческой, всемирной значимости имён деятелей русской культуры на фоне сумбурной «новизны-кривизны» по схеме РД «тяп-ляп» – причём уже многократно! Исчезли также привычные возвышенные названия гимназии им. Л.Толстого и Пушкинского лицея, в котором действовал свой музей с целым рядом экспонатов, стендов, ценных изданий.
Таков исход социально-истерической борьбы нацблока РД с последствиями «оккупации, русификации» – на пути стирания исторической памяти у русской общественности, новых поколений русских рижан…
Однако мы – помним своё прошлое. И возлагаем цветы, читаем стихи, напоминаем в Слове историков Риги, краеведов, ветеранов о славном былом, делах и подвигах предков.
Прошлое «русской Риги», и ныне обители русских памятников, родной культуры, – не канет в Лету! Сотнями ярких исторических деталей оно рассеяно в городе, его зданиях, залах, музеях, в Старой Риге – и в книгах, стихах, песнях, в нашей национально-исторической памяти, слагается в многоцветное панно русской культуры в Латвии.
И через год мы вновь возложим венки и цветы у памятника петровским воинам-героям на острове Луцавсала.
Сергей Журавлёв,
академик, профессор, лауреат премий
М.В.Ломоносова, Н.А.Некрасова, В.С.Пикуля,
кавалер Пушкинской, Шаляпинской медалей и др. наград,
руководитель Латвийского отделения им. В.С.Пикуля,
член Союза писателей Латвии
ИЗ ПОЭТИЧЕСКОГО ДНЕВНИКА
Памятник на Луцавсале (Anno 1891)
Луцавсала… Люцаусхольм. На Двине старинный остров.
Средь песка и трав столь просто растворились кровь и боль.
И навек развеян дым, и не слышен посвист пули.
Триста лет ветра здесь дули, но гранит – неколебим.
В нём и гордость, и печаль, и величие утраты.
А река уносит вдаль славу русского солдата…
Возвели свой обелиск православные навеки.
Никому не обелить иноземные набеги!
Памятник запечатлел дух петровских гренадёров,
предпочетших смерть – не плен, рукопашную – позору.
И сражался правый фланг, отбивая натиск шведов,
уготовив им капкан, а не скорую победу.
Лишь четыреста бойцов сутки напролёт стояли
и бесчисленных врагов оттесняли, отгоняли.
Сказ про острие штыка просится с тех пор в баллады.
Напевает песнь река про петровского солдата…
Не струя ли донесла, – мол, и в раненых стреляли
победители – со зла – в тех, кто на смерть здесь стояли.
…А на снимках – навсегда скауты – караул почётный.
Здесь в 30-е года память павших чтили чётко…
Отдавали им салют – и служили панихиду.
Обелиск воздвигнут тут для души, а не «для виду».
Эти снимки сберегли старожилы, гимназистки.
И за то поклон им низкий, русским людям, – до земли.
Тридцать лет тому назад памятник – в его 100-летье –
мы открыли вновь. Я рад, что ему дано бессмертье!
И Двина живой водою будет остров омывать –
так, как нежною рукою раны сыну моет мать.
Люди русские так просто не забудут кровь и боль,
будет славен двинский остров – Луцавсала, Люцаусхольм!..
В Петровском парке в Риге
В тенистый парк опять вхожу с почтеньем,
присаживаюсь молча на скамью.
Петровский вяз в ограде с пышной тенью,
как в детстве давнем, снова узнаю.
Царь-мореход и устроитель парков
сей вяз собственноручно посадил.
У входа – Александровская арка,
я путь свой сызмала здесь освятил…
Давно уж рухнул, канул вяз, как в Лету.
И сколько поколений детворы
смеясь, резвясь прошло… Не счесть поэту.
Отростки ж тянутся, как руки из дыры…
Петровский парк, Андреевская гавань,
Елизаветинская… Как тогда,
звучат названия. И будто в плаванье
готовятся торговые суда…
В тенистом парке нет уж павильона,
но манит гладь старинного пруда.
И, как тогда, гуляют здесь влюблённые,
как на Двине, блестит в пруду вода.
А вечером, в ночной прохладе кажется:
вдруг прозвучит в саду: «Виват! Ура!»
И, словно на парад, пройдут отважные
полки – и проплывёт в аллее тень Петра.
Пройдут века, но город не забудет
Усть-Двинск и Русский остров на Двине.
И конный Пётр здесь в бронзе вечно будет
скакать в покое вечном, в тишине!..
Гранитный памятник на Луцавсале
о воинах Петра напоминать
рижанам будет там, где грудью встали
четыреста героев – бой принять…
Течёт вода в залив, летают чайки,
лещ боком золотым блестит на дне.
А Пётр Великий в Риге не случайно –
пусть мчит в века на бронзовом коне!*
* Бронзовая копия рижского памятника, конкурсного
проекта берлинского скульптора, профессора Шмидта-
Касселя, ныне украшает Константиновский дворец
в Стрельне, резиденцию президента России.
Сергей Журавлёв
Вы можете авторизоваться с помощью социальных сетей: